— В такую рань и уже в пивнушке? — возмутилась она.

— Это не просто бар, это больше клуб, мэм. Первоначально — для офицеров с торговых судов. Там можно поесть. Или просто почитать газеты за чашкой кофе.

Кэрол повернулась, чтобы идти, но он остановил ее:

— Мэм, вам туда нельзя. — Голос звучал настойчиво.

Взгляд, который она послала ему, заставлял насильников сознаться.

— Это место только для мужчин, — пролепетал этот мальчишка, — вас туда не пустят.

— Господи Иисусе! — взорвалась Кэрол. — Только бы не нарушить местных обычаев! Ладно. Бросьте то, чем вы сейчас заняты, Бекем, и отправляйтесь в клуб. Через полчаса я жду вас здесь с сержантом Тэйлором, или ваше удостоверение тоже ляжет ко мне на стол. Я понятно выражаюсь?

Захлопнув папку с бумагами, Бекем поспешил вскочить, проскользнуть мимо нее и, бормоча на ходу извинения, бросился вон из комнаты.

— Я в своем кабинете, — прорычала Кэрол оставшемуся детективу и постаралась как можно громче хлопнуть дверью, но петли были слишком тугие.

Кэрол рухнула в кресло, даже не сняв плаща. Тягостные угрызения совести навалились на нее, лишая способности действовать. Она бесцельно уставилась в противоположную стену, у которой Ди Эрншоу обычно стояла во время их совещаний. Ей вспомнился неподвижный рыбий взгляд, плохо сидящий костюм, лицо со вздернутым носом. Чутье подсказывало Кэрол, что они никогда не были единомышленницами, но это каким-то непонятным образом только усугубляло случившееся. В дополнение к вине, которую она чувствовала за свою халатность, приведшую к гибели Ди Эрншоу, Кэрол чувствовала еще и вину от сознания, что ей никогда особенно не нравилась эта женщина и что, если бы пришлось кровь из носа выбирать среди своих людей жертву, Ди оказалась бы в этом списке отнюдь не последней.

Кэрол еще раз вспомнила все, связанное с этим расследованием, думая, что она могла и должна была сделать иначе. Какое из ее решений привело к смерти Ди Эрншоу? Как ни крути, каждый раз выходило одно и то же. Во-первых, она лично не направляла железной рукой работу следствия. Во-вторых, она не держала эту работу под неусыпным контролем, не следила в оба глаза за младшими по званию, которым было наплевать, что их небрежное отношение к делу бросает тень на нее как на начальство. Была слишком занята всеми этими играми с Тони Хиллом, когда они корчили из себя рыцарей в блестящих доспехах. Уже не в первый раз она позволила чувствам одержать верх над здравым смыслом. На этот раз с непоправимыми последствиями.

Оглушительный телефонный трезвон прервал это самобичевание. Где-то на середине второго звонка она схватила трубку. Даже крайние муки совести были неспособны настолько заглушить ее инстинкты, чтобы она смогла не обращать внимания на телефон, надрывающийся на ее рабочем столе.