Со стороны сада открывался вид на Лавилль-Сен-Жур — значит, раньше здесь был фасад, обращенный к городу и видимый оттуда с нескольких точек. Зрелище было впечатляющим: клубы тумана, спускаясь с окрестных холмов, со всех сторон наползали на город, словно захватчики, мечтающие о поживе. Затем Бертеги заметил примерно в ста метрах от дома другое строение, гораздо меньше по размерам, — нечто вроде охотничьего павильона, наполовину скрытого буйной растительностью. Или это какая-то хозяйственная постройка?.. Во всяком случае, гул доносился оттуда, и Бертеги решил, что дом может подождать.

Он вернулся к машине и через минуту уже стоял перед небольшой часовней. Она тоже пострадала от пожара, но по сравнению с домом не слишком сильно. Здесь гул слышался уже отчетливо.

Дверь оказалась не заперта. Бертеги вошел. И в тот же миг застыл, словно пригвожденный к месту. Смерть… Смерть царила здесь безраздельно. Благодаря своей природной чувствительности, а также выполняя работу, в ходе которой он часто сталкивался со смертью, Бертеги научился безошибочно распознавать ее присутствие. Но здесь, в этой большой сводчатой комнате, в глубине которой стояло нечто похожее на алтарь, смерть не просто присутствовала — она свирепствовала, как хищник, сорвавшийся с цепи. О, конечно, пожар наполовину очистил это место от скверны: деревянные скамьи были обуглены, статуи разбиты на куски — их осколками были усеяны широкие квадратные плиты пола, покрытые пылью, сажей и обугленными останками непонятных предметов. Однако не было никакого сомнения: вблизи перевернутого креста, вырезанного прямо в каменной стене, словно воплощенное богохульство, творились страшные дела, лилась кровь…

Бертеги осторожно пошел вперед по центральному проходу между скамьями, выставив перед собой фонарик и прижав к щеке револьвер. В его воображении возникали люди в масках и черных балахонах с капюшонами, дети, которых вели на заклание под ритуальные заклинания на древних языках, лица, искаженные неистовой жестокой радостью, тела, сплетающиеся в кошмарной вакханалии… Господи, как ему нужны были сейчас Мэрил и Дженни, обычный вечер возле самых близких и любимых существ, вдали от мира, который пережил самые черные века и, несмотря на это, по-прежнему допускает такие вещи, как те, что творились в доме Талько…

С трудом преодолевая отвращение и почти физическую тошноту, Бертеги тщательно осмотрел все закоулки часовни. Никаких следов человеческого присутствия.

Бертеги обошел каменный алтарь, с ужасом заметив вделанную в него ржавую цепь с массивным наручником, и увидел небольшую дверь, закрытую занавесками, сейчас напоминавшими нищенские лохмотья; дверь вела в смежную комнату, вероятно, служившую ризницей. Там было абсолютно пусто и черно, как в угольной шахте, — очевидно, именно в этом месте и вспыхнул пожар. Но наверняка где-то есть и другие ходы. Жертв не должны были приводить через главный вход.