Мышкин поднял голову. Перед ними была пристань, сколоченная из неструганных досок, по краям кранцы – шесть старых автомобильных шин. О них-то и ударился ржавым бортом военный катер.

Паломники сдержанно и все сразу заговорили, медленно двинулись к трапу и дисциплинированно, тихой очередью выходили на берег.

Встречали катер молоденький священник в новой рясе и с медным наперсным крестом. Черные, чуть воющиеся волосы стянуты на затылке аптечной резинкой, бледное, без следа загара лицо, редкая юношеская бородка. Он ласково и чуть смущенно улыбался каждому, прищуривая сильно косящие черные глаза, и мелко крестил проходящих мимо. Рядом невысокая сильная женщина лет пятидесяти в полотняной юбке, белой кофточке без рукавов и в прозрачной косынке на роскошных русых волосах, сильно тронутых сединой.

– Анна Васильевна! – подошел к ней Мышкин. – Здравствуйте, рад вас видеть.

– О! Вот и наш доктор Мышкин! – улыбнулась женщина и крепко пожала ему руку. – Милости просим. Ваша супруга?

– Марина Михайловна, – сказал Мышкин.

– Хорошо, – сказала Анна Васильевна и перекрестила Марину. – Мы знакомы? – и, не ожидая ответа, сообщила Мышкину: – Я где-то видела этого ангела. Но не в качестве вашей супруги.

– Мне казалось, что ангелы только на небесах, – осмелел Мышкин.

– Сюда тоже залетают, – улыбнулась Анна Васильевна. – Сами видите, прилетел. – И вдруг грозно крикнула: – Ты куда вознамерился, сокол ясный?

На пристань спрыгнул кавторанг Саша. Он прижимал к груди белый полиэтиленовый пакет и озирался.

– Кто разрешил? Кто разрешил, я спрашиваю? У меня гостиница не резиновая – видишь, сколько людей?

– А я без ночевки, – робко сказал Саша.

– И что с того? Кто позволил на берег высадиться?

– Отец Назарий позволил, – он смотрел на нее честными голубыми глазами.

Монастырская экономка даже на шаг отступила. Уперев руки в бока, возмущенно обратилась к Мышкину:

– Вот видите? Видите, Дмитрий Евграфович? Да что же это такое, в конце концов! Этот отец Назарий совсем обнаглел! – и кавторанг: – Владыка тебе разрешил, а я не разрешаю. Отец Назарий в храме командует. А здесь я хозяйка.

И добавила с язвительной лаской:

– Иди, соколик, иди. Иди со своим сверточком, пока не заставила тебя развернуть. Катер вон без тебя уйдет.

Саша постоял, как оплеванный, глянул с ненавистью на Мышкина и вернулся на борт.

Анна Васильевна торжествующе оглядела берег и встретила взгляд Марины.