Кажется, я впервые увидел на его лице нормальную улыбку.

— Привет, — отозвалась дочка.

— Хейли, ты съела свой завтрак?

— Да.

— Ладно, посмотри пока телевизор.

Она исчезла за дверью. Я взглянул на часы. До отъезда оставалось десять минут.

— Милая девочка, — заметил Босх.

Я кивнул.

— Хочу задать вопрос, — сказал детектив. — Вы ведь сами пустили дело под откос, верно? Когда отправили анонимное письмо судье.

— Если я отвечу «да», мне придется быть свидетелем?

Меня даже не вызвали в большое жюри. Очевидно, теперь, когда Максуини всех сдал, я им был не нужен. И меня это устраивало.

— Нет, только между нами, — заверил Босх. — Просто хочу узнать, правильно ли вы поступили.

— Да, это был я. Собирался вывести Максуини из состава присяжных и честно выиграть процесс. Я не предполагал, что Стэнтон предаст письмо огласке и устроит совещание с другими судьями.

— Он обратился к судье Холдер и попросил совета.

— Видимо, так и произошло, — согласился я. — Он позвонил ей, не зная, что она в этом участвует. Она связалась с Максуини и предупредила, чтобы он не появлялся в суде, а затем поручила ему устроить чистку.

Босх кивнул, словно я подтвердил его мнение.

— Это касалось и вас. Она догадалась, что вы отправили письмо Стэнтону. Вы знали слишком много и должны были исчезнуть — так же как Винсент. Не потому, что мы использовали вас как приманку, а из-за того, что вы написали судье Стэнтону.

Я покачал головой. Все это едва не привело меня к затяжному прыжку в пропасть.

— Я вел себя как идиот.

— Почему? Вы остались в седле. Чего не скажешь о них.