На пятом звонке включился автоответчик и монотонным голосом попросил оставить сообщение. Ковач оставил свое имя и номер телефона и попросил перезвонить. Затем врубил передачу, подкатил к воротам и нажал кнопку переговорного устройства. Молчок. Посидев минут пять, он вновь нажал на кнопку, затем еще раз и еще, прекрасно зная, как привлечь к себе внимание, измором взяв того, кто внутри. Но, как говорится, ни ответа, ни привета.

Мимо проехала машина частной охранной компании и, заметив его, остановилась. Из машины вышел человек с фигурой штангиста в щегольской форме и попросил предъявить удостоверение личности. Затем он снова остался один, глядя на дом Питера Бондюрана, размышляя о том, какие секреты хранятся за его стенами.

Некоторые люди не снимают трубку, когда им звонят после полуночи. Но только не родители пропавших детей. Или, может, Питер Бондюран никогда сам не отвечал на звонки переговорного устройства, тем более в такое время? Может, он лежит, сжавшись в комок в постели и натянув на голову одеяло, и трясется от страха при мысли о том, как бы в дом не ворвались толпы бедняков, чтобы предать его разграблению? Впрочем, машину с охранниками он вряд ли вызывал. Это рутинный объезд и ничего больше, как сказал ему охранник-тяжеловес.

Ковач посмотрел на дом, и семнадцать лет работы в полиции подсказали ему, что тот пуст. Питера Бондюрана в доме нет — и это в ту ночь, когда пропала их свидетельница. Миллиардер, который требовал ответов, а сам упорно отказывался отвечать что-либо на любые вопросы. Отец, который в ту ночь, когда исчезла дочь, поругался с ней, а потом бессовестно лгал. Питер Бондюран, которому хватит связей и власти, чтобы раздавить карьеру честного полицейского, словно жестянку из-под пива.

Наверное, я дурак, потому что сижу тут, подумал Ковач. Все-таки подозреваемый номер один — Ванлис. Во-первых, он вписывается в профиль Куинна, во-вторых, уже привлекался к ответственности. Был знаком с Джиллиан. Имел ключ от дома. И водил минивэн.

И все же что-то в Бондюране внушало ему подозрения. Ковач чувствовал это едва ли не кожей, и будь что будет, но он это выяснит!

Ковач вздохнул, сменил одну неудобную позу на другую и зажег сигарету. В любом случае сдалась мне эта пенсия! Уж как-нибудь обойдусь и без нее.

Трупы плавали над ним, подобно бревнам. Голые, гниющие трупы. Изуродованные, порванные на части, изрешеченные дырами. Разлагающиеся, все в ошметках отставшей от костей плоти. Пища для рыб. Угри заплывали внутрь через зияющие раны и выныривали назад.

Куинн смотрел на трупы снизу вверх, пытаясь опознать каждый в мутноватой голубой воде. Он задыхался. Ему не хватало кислорода, легкие горели. Но он не мог подняться на поверхность до тех пор, пока не опознает каждый из них и назовет имя его убийцы.