Я почувствовала, как мрачнеет мой взгляд:

— Я не желаю говорить об этом.

— Какие муки ты пережила, моя бедная отважная Ланни? Тебе следовало написать мне, сообщить о том, что у тебя и как… Я бы все сделал для тебя, все, что только мог… — Он обнял меня и привлек к себе, но, хотя мое тело только этого и желало, я отстранилась. — Неужто я сошел с ума? Что… Что мы творим? Неужели я принес тебе мало бед? Какое право я имею снова сближаться с тобой, будто все это — какая-то игра? — Джонатан схватился за голову. — Ты должна простить меня за мою самовлюбленность, за мою глупость…

— Ты меня ни к чему не принуждал, — сказала я, чтобы успокоить его. — Я тоже этого желала.

Если бы только я могла взять свои слова обратно… Не стоило начинать разговор о ребенке. Он умер, его не было на свете. Я проклинала себя за эту жестокость. Мне захотелось, чтобы Джонатан узнал, какие страдания я пережила, чтобы он осознал свою вину в моей несчастной доле, но вышло так, что мой выстрел аукнулся мне рикошетом.

— Так не может продолжаться. Меньше всего мне сейчас нужны такие… осложнения. — Джонатан откатился от меня и встал на ноги. Заметив в моем взгляде боль и обиду, он продолжал: — Прости меня за откровенность, дорогая Ланни. Но ты прекрасно знаешь, что у меня есть семья, жена, маленькая дочка и обязанности, от которых я не могу отказаться. Я не могу подвергнуть опасности счастье моих близких ради украденных мгновений радости с тобой. И… у нас нет будущего. Его не может быть. Продолжать встречаться было бы больно и несправедливо.

«Он никогда не любил меня настолько, чтобы остаться со мной». Истина пронзила мое сердце, словно длинный острый клинок. Я судорожно вздохнула. Слова Джонатана разожгли во мне пламя гнева. Неужели он все понял только сейчас, когда наш с ним роман вспыхнул с новой силой? Или меня так обидело то, что он во второй раз решил бросить меня ради Евангелины? Должна признаться: первая мысль, какая у меня мелькнула, была о мести. Теперь я понимаю, как это бывает, когда брошенные женщины кидаются за помощью к дьяволу; в такие мгновения жажда отмщения невероятно сильна, но сил на это не хватает. Если бы в ту самую секунду передо мной возник Люцифер и взамен за мою душу посулил мне средство, из-за которого Джонатану были бы суждены вечные мучения в аду, я бы с радостью согласилась. Я заключила бы сделку с Сатаной, чтобы наказать своего неверного любовника.

А может быть, взывать к дьяволу не было нужды, не было нужды заключать страшный договор и писать свое имя кровью. Возможно, все это я уже сотворила…