– Что «всё»?

– Ну, знаете, и всё? Или что-то делаете?

– Сейчас поговорим… Сюда, пожалуйста, – ответил он и завел меня в какую-то комнату, удивительно похожую на комнату для допросов зеков при советских тюрьмах – здесь не было ничего, кроме простого письменного стола с пишущей машинкой и двух стульев. Никаких картин или портретов на стенах, никакой другой мебели и даже окон – просто глухая маленькая комната с длинной неоновой лампой под потолком.

Правда, возле стола стоял консул – тот самый, похожий на Жванецкого, который проводил со мной ознакомительную беседу два месяца назад.

– Hi, Mr. Plotkin! How are you? – сказал он, и его живые карие глазки тут же впились в меня, оценивая мою персону, словно ему предстояло решить, выдать за меня замуж свою дочь или нет.

Но я не попался на его удочку и не стал объяснять, как я поживаю, – я уже знал, что «хау ар йю?» вопрос чисто риторический, и ответил «Жванецкому» той же валютой:

– Hi, Mr. Consul! How are you?

Он промолчал, обменялся взглядом с Грегори и ушел.

– Хорошо, – сказал мне Грегори, и я понял, что заслужил – уж не знаю чем – одобрение консула и сейчас меня будут сватать к его дочери.

Я сел на стул, Грегори сел через стол от меня, положил перед собой статью Кожевникова.

– Вадим, – сказал он, – вы еще не гражданин США, и я, честно говоря, не знаю, как мне с вами разговаривать…

– Без патетики, – попросил я. – Что у нас случилось?

– У нас? – озадаченно переспросил он. – У кого у «нас»?

– У нас – это у Соединенных Штатов.

Он усмехнулся, достал «Мальборо», ударом ногтя под донышко пачки выбил сигарету до пояса и протянул мне.

Мы закурили от его зажигалки.

– Хорошо, – сказал он. – Без патетики. Дело вот в чем. Мы действительно знаем, что творится в Италии. И куда больше, чем написано в этой статье. Скажу вам честно: раньше, до конца шестидесятых годов, мы тратили миллионы долларов, помогая местным антикоммунистам удержать Италию от перехода в советский лагерь. Но при новой администрации в Белом доме многое изменилось. Не мне это обсуждать, я излагаю только факты. Наше правительство взяло курс на защиту прав человека, а не государств. В результате функции нашей организации значительно сузились. Недавно было принято новое Исполнительное постановление, по которому мы получили кучу запретов – теперь мы не имеем права проводить тайные операции, внедрять своих людей во враждебные нам учреждения и государства, финансировать антиправительственные заговоры, ну и так далее. Практически мы имеем теперь право только на космическую и радиотехническую разведку, – он саркастически улыбнулся, – ну и на внешнее прослушивание окон Советского посольства в Риме. В связи с этим из ЦРУ уволено двести человек из отделов оперативной разведки, еще шестьсот профессиональных разведчиков уволились сами…