— Не стоит строить иллюзий, — добавил он совсем тихо.

— Я выдержала все это не для того, чтобы лишить себя жизни!

— То, что происходит в финале, вряд ли так уж важно. Мы просто умираем.

— Это политика превратила вас в циника? Матильда и Оливье выберутся с этого острова и проживут долгую жизнь. Да, они станут частью человечества, которое несет угрозу в самом себе. Они переживут массовое вымирание и, может быть, помогут спасти наш вид, кто знает?

— Вы действительно думаете, что выход есть? Да что мы можем, если сама наша природа восстает против нас?

— Я не узнаю вас, Жан-Луи. Утром, когда я рассказывала о «Теории Гайи», вы были настроены скептически, а теперь вы стали даже более ревностным ее последователем, чем я?

Монговиц снова осмотрел окрестности.

— Я испугался, — признался он. — В тот вечер я так испугался, что растерял весь свой апломб. Я больше ни в чем не уверен. Я видел их. Я притаился в кустах, и они прошли совсем рядом. Животные? Нет, гораздо хуже! Чудовища! Страшные, неузнаваемые и в то же время такие похожие на нас… Нельзя сказать, что в них не осталось ничего человеческого, как раз наоборот — они были так похожи на людей. Да, это были люди. Ужасные, но люди. Словно наружу выбралась чудовищная сущность, которая есть в любом человеке. Мы думали, что подавили ее с помощью цивилизации, но она продолжала развиваться в нашей рептильной коре. У этих тварей она достигла полной зрелости.

Матильда застонала и стала дрожать еще сильнее. Эмма поцеловала ее, чтобы успокоить. Скорее бы Тим пришел…

Монговиц вдруг стал всматриваться в темноту.

— Вот они, — в отчаянии воскликнул он.

— Вы их видите?

— Нет, но у входа в бухту мелькнула тень!

Эмма осторожно высвободилась из детских объятий и подошла.

— Как они могут быть там, если вы видели, как они спускались со скалы?

Монговиц тяжело дышал.

— Они обогнули ее, — сказал он. — Обошли вокруг! Вот почему их не было так долго!

— Разве это возможно?

Монговиц был в панике:

— Я могу только предполагать! Я не знаю этих мест!