Юрико ждала меня в комнате. Она лениво отвела взгляд от стены, за которой натужно вопит металл, и с ходу выпалила:

— Смитсон всё-таки изменял жене. С проституткой в Гаваре.

— Надо полагать, — я осёкся на очередном, очень мощном ударе, — с той самой, о которой говорил Нансенкрис.

— Её звали Брюлли. На этом заканчивается дневник.

Я отложил в сторону найденные бумаги и плюхнулся на койку. Напарница сразу обратила внимание на находку, но решила пока ничего не спрашивать, отдавая инициативу в мои руки:

— Стало быть, — неопределённо взмахнул я руками, — ничего не сказано про болезнь?

— Она не успела что-либо записать, — ответила Юрико, всё разглядывая непонятные листы.

Стоит просветить её на сей счёт:

— Нашёл в больнице, в тайнике.

— В каком тайнике?

— Я случайно натолкнулся…

— Там может быть личное. С каких пор ты стал воровать?

— Там упоминается Немаин!

— Что именно?

— Собирался изучить утром…

И тут привычные уже удары сменились диким лязгом и скрежетом, а из него выскочил рёв нечеловека. Я растерялся и чуть не подскочил от неожиданности, а Юрико, щёлкнув затвором пистолета, бросилась к двери.

На секунду в щели мелкнуло некое существо, лишь отдалённо напоминающее человека. Японка выскочила из комнаты и нацелилась на создание, но стрелять уже было не в кого. Когда я подоспел, то обнаружил только распахнутую парадную дверь и ни следа твари.

За порогом ухает ветер, тишина. Мы с Юрико медленно подкрались к выходу, выглянули в чернила позднего часа, где укрылось неизвестное существо. Поблизости его нет.

За спиной послышался глухой голос:

— Есть кто живой? Помогите старому пердуну!