Он пятился до тех пор, пока не скрылся в комнатах. Хм, мне показалось, или он в меня верит? Впрочем, таким ничего больше не остаётся.
Прибрав кости в мешок и спрятав чёрную пуговицу в карман, я встал и вышел. Когда мозги застряли, можно и пройтись немного.
18:34
Оскар
Передавая из рук в руки дневник, мы с Юрико за день расшифровали почти весь его, подняли на поверхность английского языка столько грязи и говна, что хватит на район головорезов. Оказывается, Хильда искренне ненавидит половину городка, а непереводимые проклятия в адрес большинства женщин Гавары заставляют поверить в то, что она была ведьмой.
Жалобы на жизнь, истерики из-за недостатка наркотиков, истерики из-за того, что она не способна завязать с наркотиками, грязные ругательства в адрес мужа, в адрес его друзей, признания в воровстве… Читать это из страницы в страницу порой просто не хватает сил.
После очередной порции чужой депрессии я отдал фолиант коллеге. В минуты отдыха от переводов, я обычно занимаюсь тем, что топчусь по комнате, вслух обкатывая версии появления в Гаваре Немаина. Успел насочинить больше десятка, каждую из которых доказать совершенно невозможно. Зато и опровергнуть непросто.
За окном опять стоит троица, их за сегодня сменилось три штуки. Сомневаться, кто это и зачем, не приходится. Мы даже не можем спокойно покинуть участок, находясь под постоянным контролем людей Леквера.
Юрико спросила, не отрываясь от секретов Хильды:
— Они ходят вокруг?
— Не знаю, их не всегда видно в окно, к тому же люди разные…
— Сюда они не сунутся.
— Да, но я подумал, что мне необходимо ещё раз поговорить с фельдшером, заодно верну документы по Немаину.
— Он сказал, что это необязательно.
— У меня принципы, — ответил я, наблюдая, как троица соглядатаев скрывается за углом здания.
Словно бы ушли, словно бы путь свободен.
— Ты пойдёшь? — спросил я Юрико.
— Не вижу смысла. Доктор мало что знает о болезни, иначе бы сказал нам всё при встрече.
— Кто поймёт этих людей…