110

По лицу Имона Поллока катились крупные капли пота. Весь его средиземноморский загар внезапно сошел, и кожа приобрела болезненно-бледный оттенок. Трясясь от ужаса, он смотрел в дуло направленного на него револьвера и горящие гневом глаза старика.

— Папа! — Лукас Дейли поднялся из кресла. — Опусти эту штуку.

— Опущу, когда покончу с этим мешком дерьма, — ответил Дейли-старший, потрясая револьвером перед Поллоком. — А теперь сядь.

Лукас колебался.

— СЯДЬ!

— Папа!

Гэвин Дейли спустил курок. В тесном помещении выстрел прозвучал едва ли не громче удара грома. Пуля разорвала столешницу в паре футов от того места, где стоял Лукас, раскидала щепки и ушла в ковер.

В наступившей за этим тишине все четверо замерли, на мгновение оглушенные. В воздухе запахло кордитом.

— Я сказал сядь! — прошипел старый антиквар.

Лукас сел.

— Гэвин! — заговорил, придя в себя, Джулиус Розенблаум. — Какого черта…

— Весь ущерб будет оплачен, Лукас. Ты должен понять, что здесь происходит.

— Господи, Гэвин! Если тебе нужно с кем-то посчитаться, делай это, пожалуйста, в другом месте.

Тяжело опираясь на палку, старик сделал шаг вперед и ткнул в Поллока револьвером.

— Дядя этой крысы убил моего отца. — Он направил дуло на Лукаса. — А этот, еще один мерзавец, к несчастью, мой сын. Ради часов они убили мою сестру.

— Нет… папа… я бы никогда… план был совсем другой!

— Ну так расскажи мне, какой у вас был план. А я послушаю. Уж очень хочется узнать, почему убили мою сестру и почему вы двое пытаетесь здесь, в Нью-Йорке, продать украденные у меня часы. Давай рассказывай. Я внимательно тебя слушаю, так что ты уж постарайся.

Поллок и Лукас переглянулись.

Дверь приоткрылась, и в кабинет, заметно нервничая, заглянула секретарша.