— Да, кстати, говорил, мне на прошлой неделе удалось купить в лавке Некрича «1941, 22 июня». — И я жду. Обещали в киевской лавке отложить. — Вот книга, можешь читать. Ничего тебе уже не отложат. Некрича запретили и изъяли из магазинов. — Да ты что! А ты так взял и купил в Москве? — И читал все эти дни. Ты тоже должен прочесть Некрича, Сима. — Понимаю, главный тезис Некрича вот: у них своих жалели, а наши своих не жалели. — Да. Он пишет, сколько народу угробили, когда брали Берлин… — Ну, Берлин… То Берлин! А сколько народу за Киев! Берлин все-таки фашистское логово. И конкуренты могли опередить и раньше войти. — Кто? — Союзники. — Извини, конкурентами под Берлином были не союзники, а свои. Союзники берегли людей. Уступили нам пекло — Берлинскую битву. Чтобы твой фронт с моим схлопнулись грудями. Жуков не пустил вас на Берлин. Хотя у Конева было завоеванное право, это сказано и у Некрича. — Мне крупно повезло… — Тебе повезло, а нам, Первому Белорусскому? Двести тысяч жизней. — Даже больше! — Даже больше. Зачем в город перлись? Можно было потянуть, сами бы выдохлись. Нет, уличные бои. С танками… В Берлине из каждой двери и из-под каждой лестницы вылезал фаустник и в танк свою хреновину засобачивал. — Кстати, пока тебя не было, Рафик дал машинопись. Почти про меня, хотя, слава богу, лишь почти. Перевод с украинского. Как Днепр форсировали… — Зовут как? — Дмитро Мищенко. «Батальон необмундированных». Мне Рафик принес недавно, я таскаю, не могу оторваться. Гляди… Это о тех, кого звали «пиджачниками», «черносвитниками», «черной пехотой», кого гнали в бой перед войсками, чтоб кровью смыли позор пребывания на оккупированной территории. То есть о таких же, как я, Лёдик. Меня случайно чаша сия… — Минула, Сима. Тебя она минула, а их отправили в мясорубку. — Меня спасло чудо тогда. Бухгалтер. — Да, Сима. Он приводит вон цифры, которые лично мне были неизвестны. Да. Вот берем Киев. Кажется, участвовало с двух сторон, вместе, четыре миллиона. Вдумайся. Одних только штрафников погибло приблизительно двести пятьдесят — двести семьдесят тысяч. — Может, и больше. — Может, и больше. Списков мобилизованных никто не вел. Книжек красноармейцев на сельских дядек не заводили. — Не только на сельских. В «черные пиджаки» гребли и киевскую интеллигенцию. — Ни на кого не заводили. В статистике они значатся «потери гражданского населения».

— Да, кстати, говорил, мне на прошлой неделе удалось купить в лавке Некрича «1941, 22 июня».