Несколько минут Лунд наблюдала за тем, как за стеклом скачут друг перед другом двое разъяренных мужчин. Потом положила свою визитку на приборную доску такси, вышла из машины и сказала водителю, что готова быть свидетелем, если он действительно нуждается в том, чтобы в полиции знали о его неумении водить.

Немного пройдясь в обратном направлении, она оказалась у железнодорожной станции Нёррепорт и одноименной станции метро. Электрички отсюда ехали во всех направлениях. Уже через несколько минут она могла быть в квартире Вибеке и принести извинения за то, что так неожиданно ушла со свадьбы. Или могла отправиться в Вестербро и попытаться найти священника Гуннара Торпе.

При обычных обстоятельствах она бы не раздумывала. Но сейчас ей мешали слова Странге, сказанные на прощание. Бросаться вслед за непонятным — совсем не глупость. Более того, именно этим она всегда и занималась. В этом ее сущность. И вообще… что он может понять? Милый человек и не слишком опытный коп, он пришел в полицию только потому, что ему до смерти надоела армейская жизнь. Служба полицейского никогда не была для Ульрика Странге призванием, а всего лишь работой. Для Лунд все иначе.

Она зашла в привокзальное кафе, купила капучино и сэндвич.

Странге был совсем не похож на Яна Майера. Тот всегда забавлял ее и бесил одновременно. А еще в нем была собранность, редкая преданность делу и чувство долга, изрядно подкрепленное склонностью к самокопанию. Он понимал, что порученное дело ему не по зубам, поэтому не отставал от нее ни на шаг, прислушивался к ее словам, делал все, что она велела, хотя формально они были одного ранга — до тех пор, пока Брикс не вышвырнул ее из полиции.

Она не спеша потягивала кофе, долго расправлялась с сэндвичем. Потом посмотрела на часы: без четверти восемь. Если Странге послушался ее, то сейчас он уже должен быть в управлении и прощупывать версии, подсказанные ею. Можно было бы позвонить ему, но звонок выглядел бы как контроль с ее стороны. Странге мог обидеться, а она не хотела лишний раз задевать его чувства.

Поэтому она допила капучино, зашла в метро, спустилась по эскалатору к платформе. Рельсы по одну сторону вели к дому, по другую — в Вестербро и к Гуннару Торпе.

Не такой уж большой выбор.

Через тридцать минут она вошла в церковь. Казалось, там никого нет. Свечи горели только у алтаря — три золотых канделябра на белой салфетке перед изображением Девы Марии, плачущей над мертвым Иисусом.

Лунд шла по проходу между рядами скамеек и осматривалась. Справа из приоткрытой двери донесся какой-то шум. В узкую щель пробивался тусклый свет.