Я думал, что здесь должны быть разумные решения. Если бы я был не прав, тогда у меня были бы проблемы. Оксфордская четверка, возможно, сидела в уютной комнате в колледже, попивала шерри и решила выбросить все разумные решения в форточку.

Код должен был быть достаточно хорош, чтобы погонять даже эксперта. Без ключа к тексту коды было практически невозможно перевести, но кто-то, у кого было время и компьютер, возможно, мог сделать это: отметить повторения, выстроить структуру, кто-нибудь типа всех этих дерьмовых статистов, которым нравится копаться во всем этом. Если там было достаточно материала, с которым можно было работать, ученый мог бы решить эту задачу. С ключевым текстом ученый мог бы решить все это за секунды. Но даже тогда некоторые загадки могли быть встроенными и могли сильно осложнить жизнь.

Во всяком случае, я не был ни экспертом, ни ученым. И я не учился в Оксфорде.

Моей главной догадкой было то, что цифры соотносились с буквами в рассказе «Близнецы». У слов в истории, возможно, была определенная последовательность, и в этом случае, возможно, первая буква слова будет первой буквой кода. Какой-нибудь хитрый мерзавец мог сделать это и второй буквой или первой буквой, первых десяти букв, затем переместиться ко второй или даже предыдущей букве. Это уменьшит повторения и панику непосвященных. Но в итоге все должно сводиться к моему первому решению: это должно оставаться простым.

Начать с начала? Первая буква первого слова в «Близнецах» — А? Нет, полагал я. Слишком просто. Начало должно быть где-то еще. Он может быть предопределен заранее или заключаться где-то в самом коде.

Я начал работать, искать образцы, совпадения, переигровки, сравнения. Догадки, в основном догадки.

Час спустя я не продвинулся ни на шаг. Это был кроссворд, который не хотел, чтобы его заполняли.

Я положил перед собой электронные письма Карлштайна, опасаясь, что и они тоже победят меня, но их аккуратная форма успокаивала меня и настраивала на такое же упорядоченное мышление, это помогало аккуратному мышлению.

Мне надо было больше решений.

Я просмотрел эти письма, искал образцы. Пара показалась. Там были разрывы, которые, возможно, отображали разрывы параграфов в тексте.

Большинство цифр, казалось, располагали одной или двумя цифрами, некоторые тремя. Но были и такие, около которых стояли точки наверху или снизу, в нескольких случаях — и наверху и внизу.

Зачем эти точки? Опять чертовы точки. Я вспомнил замечание Эрни: точки могут загнать тебя в рамку, могут дать тебе опору.

Каждое письмо начиналось с номера, за которым стояла одна точка. Точки, как опора, как координаты. Может быть, первая цифра обозначала место в «Близнецах», откуда надо было начинать перевод. Она могла указывать на слово или строчку или параграф. Или что-то еще. Черт подери. Только не нервничать.