— Может быть, я покажусь вам слишком самонадеянным, но я никогда не думал, что они останутся в стороне и допустят, чтобы это случилось. Мне необходимо знать, будет ли вторжение на Тайвань.

— Зачем?

— Затем, чтобы решить, как поступить с Люком. Находясь на Тайване, он представляет угрозу.

— Думаете, он может научить защищаться от изобретенного им оружия?

— Именно. Его нужно нейтрализовать.

— Я думал, вы послали полковника Цю, чтобы он вызволил его.

— Он уже едет туда с Юнгами. Но, честно говоря, я не верю, что кто-нибудь останется в живых после выполнения этой миссии. Цю меня нисколько не тревожит, но что делать с Люком? Если вторжения не будет, мне придется продумать какой-то другой способ, при котором Люку не причинят вреда. Мы могли бы устроить рейд на Цюэмой из Сямэни, с другой стороны бухты, или…

— Когда вам нужно знать об этом?

— Вторжение назначено на сегодняшнюю ночь, так что… — Сунь прикинул в уме: — К полудню.

— Обещаю, что вы все узнаете раньше. Минуту назад вы сказали, что никто не выживет. — На лице председателя появилось обеспокоенное выражение. — Это касается и Люка?

— Боюсь, что да.

— Он одаренный человек, такого трудно заменить. Как подумаешь о том, сколько он может сделать для будущего Китая…

— Знаю. Но если его убьют, тайваньцы, по крайней мере, не смогут воспользоваться им.

Красный телефон, стоявший ближе всего к председателю, затренькал. Тот взглянул на него без видимого волнения.

— Москва… Но лучше обсудить эту проблему через несколько минут, когда станет известно худшее. — Он снял трубку. — Я буду разговаривать без свидетелей.

Выходя из комнаты председателя, Сунь наткнулся на начальника Генерального штаба Вана, и тот натянуто улыбнулся.

— Рад вас видеть. — Усталость, словно клеймо иссушающей болезни, оставила отпечаток на лице маршала. — Вы знаете, что происходит?

— Москва на линии, — ответил Сунь.

— А! Ну, значит, это конец.

— Вы так думаете?