В комнату вошел второй бандит, которого, как теперь выяснилось, звали Рустамом.

Меня довольно бесцеремонно толкнули на диван рядом с моим зайцем и, продолжая направлять на меня дуло пистолета, засовещались.

Недолгие их переговоры привели к тому, что было решено звонить Саше. А поговорив по телефону и получив, надо думать, инструкции к дальнейшим действиям, Рустам забегал по дому, притащил откуда-то толстую строительную изоленту, заклеил мне рот, разбив при этом губу о зубы, отчего во рту сразу стало солоно, и, скрутив мои еще дрожащие от прыжков через подоконники руки сзади, тоже смотал их намертво изолентой.

Даже не закрыв дом ключами, мы пошли быстрым шагом в сторону ворот. Продолжая получать очень больные тычки в спину и бока, я без всяких возражений забралась на заднее сиденье уже знакомого мне черного хромированного джипа, и машина тронулась.

Я в тоске оглянулась на виднеющийся в еще неярком утреннем свете дом, где так и остался сидеть на диване никем не замеченный плюшевый заяц Вася с зашитой в животе запиской с нашим адресом…

Слез почему-то не было, и только в голове тупо крутилась привязавшаяся со вчера роковая мелодия:

На московских изогнутых улицах, Умереть, знать, судил мне Бог…

На московских изогнутых улицах,

Умереть, знать, судил мне Бог…

День двенадцатый

День двенадцатый

Выкрученное недавно плечо сильно болело, возможно, даже было вывихнуто, но мне было на это совершенно наплевать. Ну и что плечо? Очень вероятно, что оно мне больше в этой жизни уже не пригодится. Мыслей почти не было. Да и какие уж тут мысли, если от меня ничего больше в моей собственной жизни не зависело… Хотелось только одного — чтобы все как можно быстрее закончилось.

Приняв, насколько это было возможно с выкрученными и связанными за спиной руками, максимально удобную позу на заднем сиденье джипа, я равнодушно глядела в окно сквозь сильно тонированные стекла. По сторонам шоссе опять мелькали сосны, стволы которых, то тут, то там подсвеченные утренними лучами, отливали бронзой. Между соснами проглядывали кусочки ярко-голубого летнего неба, на котором не было ни облачка. Судя по всему, сегодня Москве опять светила жарища. В машине же, непонятно зачем в такую утреннюю рань, вовсю работал кондиционер, и мои руки в футболке с короткими рукавами постепенно стали покрываться мурашками.

Я подумала, что уверенность, будто впереди ждет еще много лет жизни, налагает на человека немалую ответственность за сегодняшний день. Начинаешь заниматься построением будущего, стараться не испортить иммунитет, нормально питаться и избегать вредного кондиционерного воздуха, от которого по статистике сплошь и рядом — простуды, а при постоянном тесном общении с искусственно охлажденным воздухом — хронические воспаления и отеки легких и в результате астма. Обычно я везде старалась обходиться обычным вентилятором, а там, где экология позволяла, — просто открывала окно и охлаждалась натуральным ветерком. Теперь же мне впервые стало абсолютно безразлично, простужусь ли я от царившего в машине дубняка и сядет ли у меня со временем иммунитет, потому что, по всей вероятности, сесть окончательно он уже просто не успеет.