«Горбач» медленно поднялся в редкую, подсвеченную снизу мглу, затем Москва слилась в одно сплошное багровое пятно и подвинулась.

Летели недолго, но генерал успел из вертолета переговорить со штабом по ликвидации аварии, подстегнуть железнодорожников, доложить президенту о плане использования «черепашек», дать наставления своему заместителю на утро. Человек-оркестр, Вадим Кириллович по-прежнему не хотел отдавать предпочтения ни одной сольной партии… Едва он закончил переговоры, как вертолет начал камнем падать в глухую тьму. Несильный толчок. Шум винтов медленно стих.

Открылась дверь, и скрежетнул трап. В дверном проеме, освещенном из вертолета, кружилась пуховая метель.

— Замечательная погодка, — благодушно сказал генерал, поднимая воротник десантной куртки. — Лучше не придумаешь.

Зотов огляделся. Они находились на большой поляне, на которой торчала тренога радиопривода. Два человека с «калашниками» повели их прочь от вертолета. Вскоре они прошли редкий низкорослый лес и очутились у железнодорожной насыпи. Еще через минуту Зотов увидел обычный пассажирский вагон. Сквозь плотные занавеси на окнах кое-где пробивались полоски света. Они поднялись в вагон по ступенькам с намерзшими комьями снега, вошли в жаркий коридор.

— Здесь, — сказал один из сопровождающих и распахнул купе.

Собственно, купе не было — переборки убрали, и за дверью оказался довольно просторный зальчик со столами, пультом связи и объемным компьютерным макетом Удомли и окрестностей. Несколько человек в синих комбинезонах СГБ встали.

— Вольно, — сказал генерал. — Операторов сюда!

Когда через минуту привели операторов, Зотов на миг остолбенел.

— Маша… Мария Александровна, — позвал он тихо, запоздало испугавшись за эту осунувшуюся измученную девушку.

Она медленно обернулась и уткнулась Зотову в плечо. Эсгебешники вокруг молчали. И Зотов молчал, торопливо гладя Марию по голове, как маленькую.

— Извините, господа, — пробормотала Мария, отворачиваясь и вытирая мокрое лицо.

— Ничего, голубушка, — сказал Вадим Кириллович. — Больше вас никто не обидит. Прошу садиться!

Мария села рядом с Зотовым, украдкой держа его за рукав. Только теперь она поверила, что вчерашний день — действительно вчерашний.

Быкадоров показал на макете, как подойти к запасному входу в бомбоубежище, попытался нарисовать расположение помещений в бытовом корпусе станции. А потом бросил карандаш:

— Плохой из меня художник. Давайте, господин генерал, я отведу ваших людей.

— Вы сознаете, какой опасности подвергаетесь? — спросил сухощавый человек, судя по дотошным расспросам, командир группы спецназа.