Впрочем, подонок так и не отпер дверь. Автофургона тоже нигде видно не было.
Мендес обошел дом, заглядывая по пути во все окна. Этот дом казался таким же необитаемым, как и тот, что Балленкоа снимал в Сан-Луисе. А потом он заглянул в окно спальни. Там словно взорвалась граната. Повсюду валялась раскиданная одежда. Кто-то стащил с постели белье и бросил его на пол. Кто-то сорвал переднюю панель старого стенного обогревателя. Кто-то перевернул все в спальне вверх дном. У Мендеса возникло сильнейшее подозрение насчет того, кто все это натворил.
Он продолжил свой обход и добрался до черного хода. Стекло в двери у самой ручки оказалось выбитым.
Ему захотелось войти внутрь. Как-никак, а налицо свидетельство того, что здесь, возможно, произошло преступление. Он мог бы сослаться на свою обеспокоенность относительно жизни и безопасности Балленкоа. Требующие срочного вмешательства обстоятельства могут нивелировать необходимость получить ордер на обыск…
Вот только хитрый адвокат наверняка представит его действия как нарушение четвертой поправки к конституции.[27]
Вернувшись к машине, Мендес поехал в управление шерифа.
Таннер и Хикс, как и прежде, заседали в «командном пункте», продолжая анализировать старые случаи взломов и проникновений.
— Ну что, вставили ей мозги на место? — спросила Таннер.
— Не смог ее найти, — ответил Мендес.
Женщина нахмурилась, заметив обеспокоенность коллеги.
— Она могла поехать куда-нибудь со своей дочерью.
— Могла…
Подойдя к белой доске, Мендес уставился на нее с таким видом, словно это уиджа,[28] которая сама по себе может дать ему правильный ответ.
— Все в порядке? — поинтересовалась у него Таннер.
Мужчина вытер выступивший на лбу пот. Адреналин, видимо, разгулялся.
— Кто-то вломился в дом Балленкоа.
— Ух ты!
— А еще я не могу выследить Лорен. Дома ее нет. Я проезжал мимо бунгало Балленкоа. И его на месте не оказалось, но в задней двери выбито стекло, а в спальне — полный разгром. Я заглянул через окно.