Светлый фон
его

— Подготовьте его, — произнес Хозяин, и из мрака выступил темный силуэт.

— Нет, — прошептал Райан.

Это было первое слово с той минуты, как его похитили. Голос у него был слабый и напуганный, и именно так подросток себя сейчас чувствовал.

— Нет, — повторил он со слезами.

Ответом на его мольбы было молчание. Райан понял, что обречен.

37

37

Вестибюль был открыт.

Это первое, что заметил Турман, когда они подошли к бассейну. Над лестницей зиял расколоченный проем, черный, словно зев раскрытой пасти. Вначале Лоуэлл собирался прочесать местность вокруг бассейна и осмотреть тела в воде, чтобы убедиться, что среди них не было Райана. Но потом он решил вместо этого направиться прямо в вестибюль в тщетной надежде разыскать там сына или какое-нибудь свидетельство того, что он жив.

Мужчина поднялся по лестнице и пересек патио. Рейчел с детьми шли следом. Он ощущал себя первобытным человеком, идущим в храм своего божества. Как японский камикадзе, он исполнился безрассудной отваги и чувствовал себя частью великой силы.

— Держитесь рядом, — с этими словами Лоуэлл вошел внутрь.

Он не поверил своим глазам. Все, что так впечатлило их в первый раз, исчезло. Осталось лишь пустое помещение, словно его разграбили и забросили лет десять тому назад. Один лишь факел, вставленный в щель в полу, свидетельствовал о том, что здесь не так давно хозяйничали Кукушки и их сторонники.

Справа кто-то плакал. Турман уловил лишь старческий всхлип, и тот показался ему особенно зловещим в этих обстоятельствах.

Это был консьерж.

Он сидел за стойкой возле двери — это было чуть ли не единственное, что уцелело в разгромленном холле. Вокруг валялись разбитые бутылки из-под виски.

Лоуэлл оглянулся на Рейчел и близнецов, словно искал поддержки, и шагнул к стойке. Старик, судя по всему, находился здесь вместе с Кукушками, но теперь считать его врагом было бы крайне неуместно, и Турман первым делом спросил:

— Куда все подевались? Что случилось с людьми, которые здесь работали?

— Ушли, — всхлипнул консьерж. — Все ушли.

Он поднял на Лоуэлла тоскливый взгляд и шмыгнул носом. От него разило перегаром.