Внезапно Анна почувствовала себя гораздо старше его. Она покачала головой.

— Со мной это и правда никак не связано, но к тебе имеет прямое отношение, самое прямое и непосредственное, твоя жизнь похожа на запутанный клубок.

— На что?

Анна вздохнула.

— На запутанный клубок. И когда-нибудь его придется распутать.

— Что?

— У тебя есть запутанный клубок, и, если ты хочешь снова им воспользоваться, тебе нужно будет приложить усилия, чтобы распутать его и…

— К черту запутанный клубок! О чем ты говоришь?

— Я говорю о тебе. Твоя личная жизнь вся запутана и перекручена.

— Да что ты знаешь о моей жизни?

— Не сердись на меня, потому что я с тобой откровенна. Я просто сказала — вряд ли ты сумел успокоиться после потери твоей первой жены, да к тому же воспитывая дочь, и Нина…

— Она заходит ко мне время от времени, только и всего. Когда Китти…

— Я очень серьезно отношусь к своей карьере. И желала бы снова работать с тобой. Так вот, мне кажется, что любые личные связи способны помешать этому. Я просто-напросто не хочу становиться еще одним мотком ниток в этом клубке.

Анна привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. Она забыла, как ей нравилось ощущать рядом его кожу и вдыхать его запах. Анна почувствовала, как по ее телу взметнулась волна эмоций, достаточно сильных, чтобы проверить на прочность ее волю. Однако Лангтон сломался первым, и его лицо раскраснелось от гнева.

— Что ж. Несомненно, мы увидимся. Завтра. В отделении.

— Да. Спасибо за обед.

— К вашим услугам, — проговорил он на ходу и бросил через плечо: — До свидания.

Какое-то мгновение она наблюдала за ним. Он крепко сжал кулаки и опустил руки. Так случалось всякий раз, когда Лангтон бывал раздражен.

Затем Анна отвернулась. Ей захотелось немного прогуляться, а уж сесть в такси и доехать до дома она всегда успеет. Она погрузилась в размышления и не заметила, как его машина промчалась мимо нее и спустилась вниз по улице. Он вел старый коричневый «Вольво», тот самый, к которому она припарковала свою малолитражку на автостоянке отделения в первый день работы. И, вне всякого сомнения, именно эта машина поцарапала крыло ее собственной.