Новенькой отвертки и трех резких ударов нового молотка вполне хватило, чтобы справиться с механизмом замка. Щелк.
Я открыл дверь и вошел внутрь.
Ни вопящей сирены охранной сигнализации. Ни сверкающих огней. Ни разгневанного хозяина.
— Скажи «сыр». — Я поднял камеру — автофокус зажужжал — и нажал на кнопку. Вспышка на мгновение осветила винный погреб, а потом все снова погрузилось в полумрак.
Стивен Уоллес моргнул, из его носа вырывалось хриплое дыхание, по щекам текли слезы, а из-под клейкой ленты на рту доносилось несвязное мычание.
Погреб был приличного размера, наверное, даже больше, чем весь первый этаж моего разрушенного дома. Вдоль стен шли деревянные полки, на которых лежали бутылки с вином.
— Где она, Стив?
Он заерзал, но с проводами, стягивавшими его руки, ничего не сделалось, они даже не сдвинулись, так и продолжали притягивать его руки к деревянному обеденному стулу, сминая шелк рукавов его пижамы. Ссадина на его щеке начинала темнеть.
Я повернулся, провел рукой по полке с бутылками:
— Здесь это, а? Твоя тайная камера пыток? Спрятанная ото всех…
Я потянул за стеллаж, и бутылки с грохотом взорвались на каменных плитах пола. Красное, белое и розовое разлетелось во все стороны, впитываясь в шлепанцы Стивена.
Сдавленный крик. Потом нервное хихиканье.
— О-о, так тебе это кажется
Он замотал головой.
— Где она?
Снова неразборчивое бурчанье.
Оторвал еще один стеллаж от стены. Никаких признаков замаскированной двери.
— ГДЕ ОНА?