Ударом ноги он распахнул дверь сарая. Дафна включила фонарь.

— Полиция! — закричал Болдт. — Лицом на землю!

Холл бросился на землю, раскинув руки в стороны, чем немало удивил их.

— Что хорошего в этих вояках, — заключила Дафна, — так это то, что они знают, как выполнять приказы!

Дафна понимала, что любит его, но что он никогда не будет принадлежать ей. Она думала не о подозреваемом, не о доме, не о попытке кражи, а о Болдте — мужчине, сержанте, любовнике, друге. Желанном и недосягаемом. Она вспомнила о подозреваемом, но ее мысли тут же вернулись к Болдту, и в это краткое мгновение, прошедшее между тем, как она прижималась к нему, и тем, как он спросил ее, готова ли она, Дафна представила себе жизнь с ним и поняла, что упустила свой шанс. Это была именно та самая мысль, которую она обдумывала и которую отвергала несчетное количество раз, хотя была невероятно близка к тому, чтобы принять ее. Сближение с Оуэном походило на любовь, но на самом деле это была запоздалая месть Болдту, попытка возложить вину на него. Попытка провалилась, она осознала это окончательно и бесповоротно всего несколько недель назад, но Оуэн мгновенно почувствовал это. Она вновь столкнулась с реальностью того, что ее личная жизнь в очередной раз пошла под откос. Неужели она думала слишком много, а чувствовала слишком мало, или все было наоборот? По словам ее друзей, она была предвзятой и упрямой, негибкой и властной. И это говорили те самые друзья, которые утверждали, что любят ее. Послушать Оуэна, так она была красавицей и умницей, бесстрашной и надежной. А сердце подсказывало ей, что дружеские чувства к Лу Болдту переросли со временем в безнадежную любовь. Она восхищалась его музыкальными способностями и вкусом, его лидерскими качествами, его интеллигентностью и его гуманностью. У него была масса недостатков: он вечно сомневался в себе, стеснялся выражать свои чувства и имел склонность замыкаться. Он был замечательным отцом, верным мужем, и жена хотела владеть им полностью. Будь проклята Лиз.

Он сделал шаг по направлению к подозреваемому. Света хватало только для того, чтобы разглядеть контуры, но не детали.

Дафна не желала никаких сюрпризов.

— Подождем Гейнс, хорошо?

Болдт не отвлекался ни на секунду. Он кивнул. Потом обратился к мужчине, лежащему на земле:

— Николас Холл, вы арестованы. У вас есть право хранить молчание…

Он оглянулся на Дафну — всего на мгновение, — и глаза их встретились. В его взгляде светилась радость.

Она наслаждалась этим мгновением. Она бережно спрятала его в самый сокровенный уголок своей души, намереваясь сохранить навеки. Только для себя.