И в тот же момент сквозь меня, подобно призрачному удару, прошло нечто. По спине поползли мурашки. Зашептала та часть моего мозга, которая не имела никакого отношения к автомобилям, водопроводу и цивилизации, та часть, которая знала, как вопить, кричать, и драпать, которая вообще не мыслила. Что-то было неправильно. Здесь присутствовало нечто зловещее — не просто опасное, а именно зловещее.

Я ждала, что чувство усилится, но все прошло. Исчезло, подобно неприятному воспоминанию, возможно, это значило, что я коснулась каких-то чар — или, скорее, остатков заклинания, неприятного и отталкивающего.

Никто не станет вызывать что-то настолько злое без защитного круга силы либо для колдуна, который будет в нем стоять, либо для зверя, которого заключат внутрь. Я осмотрела землю, но везде была только кровь. Кровь не образовывала круга. Были только беспорядочные брызги, никакого рисунка.

Я знала, что здесь не будет ничего настолько очевидного. Для полиции не характерен творческий подход, хотя все начинает меняться: ты не можешь долго быть копом и не начать искать магических знаков, когда происходит подобное сверхъестественное дерьмо.

Картина казалась нетронутой. Но это не значило, что она была такой. Если кто-то действительно хорош в магии, он легко может заставить вас чего-то не заметить. Мнимая невидимость. Люди этого не могут. Физика есть физика. Свет падает на объект и отражается. Но можно сделать так, что глаза отказываются видеть, вы смотрите на что-то, а разум это не фиксирует. Все равно, что несколько дней искать ключи от машины, которые лежат на виду.

Я села перед телом на корточки. У меня не было с собой комбинезона, который я обычно надевала, выезжая на место убийства, когда мне не хотелось испачкать джинсы кровью. Я все еще обнимала себя за плечи. Здесь было что-то, не предназначенное для наших глаз. Но что?

— Мы нашли бумажник. Вы хотите узнать, кто это? — обратился ко мне Хендерсон.

— Нет, — отказалась я, — нет.

Я не была таким уж умником. Я просто не хотела знать имя того, что лежало у моих ног. Небольшая уловка — превращение тела в «это». «Это» не было реально. Всего лишь то, что нужно изучить, исследовать. «Это» никогда не было живым. Все остальные мысли заставили бы меня блевать на протяжении всего осмотра. Со мною это произошло только один раз — пару лет назад. Дольф и все остальные так и не дали мне этого забыть.

Глаза были вырваны из глазниц и застыли на щеках потемневшими комками. Длинные волосы как штукатурка закрывали одну сторону лица, приклеившись к плечу. Возможно, они были белокурыми, но это трудно было определить из-за впитавшейся в них крови. Длина волос навела меня на мысль, что это могла быть женщина. Взгляд скользнул вниз и уткнулся в остатки одежды. Все, что осталось от блузки — обрывок ткани под рукой. Одна грудь была оторвана. Другая напоминала сдутый воздушный шарик, как будто что-то сожрало плоть внутри, подобно ребенку, высасывающему начинку из пончика.