— Я все равно не смогу приехать, — сказал Дольф.

— Я бы тебя никогда и не попросила.

Он молчал так долго, что мне пришлось поинтересоваться.

— Дольф, ты еще здесь?

— Здесь, — голос был мрачнее тучи. — Я говорил тебе никого не убивать?

— Ага, — подтвердила я.

— Я буду отрицать это в суде, но даже не сомневайся, Анита. Если дело дойдет до того, что встанет вопрос: ты или он, сделай правильный выбор.

У меня отвисла челюсть.

— Дольф, ты что, разрешаешь мне его убить, если появится такая возможность?

Дольф опять замолчал и ответил только через некоторое время.

— Нет, не убить. Я просто прошу тебя не дать ему сделать это первым. Тебе бы не захотелось положиться на его милосердие, Анита. На некоторых найденных телах были следы пыток. По этой части творческого воображения ему хватает.

— Что в том деле, про которое ты мне не рассказал, Дольф?

— Голову одной из жертв нашли в его собственном бассейне. Никаких следов орудия убийства обнаружено не было, будто голову просто оторвали. Тело так и не нашли. И все остальное в том же роде, Анита. Не просто жестокое, но еще и противоестественное дерьмо.

— Внесешь залог, если я его прижму, и меня посадят?

— Если тебя посадят, то этого разговора у нас не было.

— Буду нема, как рыба, — пообещала я.

— Будь начеку, Анита. Для Найли нет никаких границ. И все эти бумаги показывают только это. Он законченный хренов социопат, Анита. А Бек с Хартом — точно такие же.

— Я буду осторожна, Дольф. Обещаю.

— Будь не осторожна, а безжалостна. Не хочу я опознавать то, что от тебя останется после того, как ты окажешься у него в руках.

— Пытаешься меня напугать, Дольф?