Одинцов перевел взгляд на плиту. Там деловито пыхтела пузатая кастрюлька, в которой, судя по запаху, варились креветки.

Рыночная бизнес-вумен проследила за направлением глаз Виктора, их выражением и немного уменьшилась в размерах.

— Ладно, — уступила Зоя, — штуку баксов передадите мне перед посольством, иначе я туда просто не пойду. А остальные две тысячи — в Париже, перед подписанием документов. Договорились?

— Договорились!

Виктор, едва скрывая брезгливость, забрал ее заграничный паспорт, и, не попрощавшись, вышел из этой квартиры.

Дом, построенный на окраине Марьино, как будто излучал удушливый запах многолетней мусорной свалки мегаполиса, и еще несколько часов Одинцов не мог отделаться от этого странного ощущения.

Оно возобновилось, едва Одинцов почувствовал, как женская рука тронула его локоть.

— Доброе утро!

Виктор, стоящий в очереди у французского посольства, обернулся.

Зоя, накрашенная, наманикюренная, причесанная и приодевшаяся, натянуто улыбалась, обнажая неровные зубы.

— Утро доброе.

— Принесли?

Одинцов достал из внутреннего кармана конверт с десятью зелеными бумажками и молча вручил его шатенке. Та деловито заглянула вовнутрь, спрятала добычу в сумку.

— Вставайте на мое место, — Виктор посторонился, пропуская женщину в плотное скопление людей.

На секунду они прикоснулись друг к другу.

Сквозь аромат французских духов «Magie Nuare» пробивался тот омерзительный запах марьинской мусорной свалки.

Одинцов обернулся на людей, стоящих рядом с Зоей.

«Почему они так спокойны? Неужели никто не чувствует эту вонь? Или у меня просто в голове что-то «щелкнуло», запрограммировавшись на негатив. Но стерва… ох… стерва… Ладно, ты еще попляшешь у меня во Франции».