Симона и Виктор сели на низкие кресла перед стеклянным столом, с любопытством глядя по сторонам.

Картины, картины, картины…

— Это и есть стиль рондизм? — спросила Симона.

— Да, от слова «рондо». Круг. Большинство моих работ выполнены в этом ключе. Видите?

— Очень интересно, необычно, — согласились гости.

Даже портреты людей были сделаны с использованием этой техники. Крохотные колечки элипсовидной формы, сотни, тысячи колечек.

И — большое сходство портрета с оригиналом. Что является важным критерием мастерства художника.

Виктор переводил взгляд со стены, где висело изображение Лены, на жену Осаговского.

Он, в тонкой оправе круглых стекол, она — с раскосыми глазами, длинными черными волосами. Эта супружеская чета, несомненно, была похожа на знаменитую пару Джон Леннон — Йока Оно.

Хозяйка подала на стол аперитив, небольшие бутерброды.

— Мне как будто знакомо ваше лицо, — задумчиво произнес Осаговский, — где, где же я мог Вас видеть?

— Да много таких похожих блондинов! — рассмеялся Одинцов. — Наверное, с кем-нибудь путаете.

И озорно, по-мальчишечьи посмотрел на Симону.

— Нет, у меня профессиональный взгляд художника! — возразил Юрий. — Я потом обязательно вспомню! А как Вы нашли меня? И кто же родственница того любителя живописи из Парижа?

— Это она, — Одинцов кивнул на свою спутницу, — ее дядя давно занимается коллекционированием картин.

Они слушали явно повеселевшего художника. Тот декламировал стихи, потом сел за рояль и стал что-то наигрывать из своих сочинений. Лена не сводила с супруга восхищенных глаз — он явно был в ударе.

Виктор, улучшив момент, шепнул своей спутнице:

— Знаешь, Симона, чем отличается искусство от шахмат?

— Чем?