— А как же. Ревновал, конечно, — в тон ответил Одинцов, — но я увидел его взгляд, когда ты вернулась ко мне за стол.

— И что ты прочел в нем?

— Хорошую зависть… Я сам себе иногда завидую.

В динамиках салона щелкнуло, и послышался мелодичный женский голос стюардессы:

— Мадам, месье! Наш самолет прибывает в аэропорт Орли. Температура воздуха плюс двадцать градусов.

Прошу вас всех пристегнуть ремни!

Они вышли из самолета и не успели добраться до стоянки такси, как к парочке тут же подлетели четыре журналиста:

— Месье Одинцов! Поздравляем вас! Вы теперь — один из претендентов на звание чемпиона мира! Что Вы можете рассказать о закончившемся турнире в Пальма-де-Мальорка?

Виктор коротко отвечал в направленные к нему диктофоны.

Он не видел, что в десяти метрах от кучки людей вокруг него с безразличным видом стоит, закрыв лицо развернутой газетой, невзрачный лысоватый господин в сером костюме. Паскаль Фите и сам толком не знал — зачем он приехал в аэропорт к рейсу из Мальорки. Чутье гончего пса гнало его по следам предполагаемой добычи.

Бывшая жена Одинцова Лиза изумленными глазами смотрела на телевизионный экран. В спортивных новостях первого канала Виктор отвечал на вопросы журналистов.

— Папа! Папа! — закричала Наташа, показывая пальчиком на телевизор.

— Перестань! — визгливо перебила ее мать. — У тебя сейчас другой отец! Девочка насупилась. Потом, исподлобья взглянув на Лизу, тихо проговорила:

— У меня один только папа, не дядя Гога вовсе.

— Я вот тебе сейчас покажу «не дядя Гога»!

И мамаша ударила девочку ладонью по щеке. Та заплакала и убежала на кухню. Через минуту с вызовом выкрикнула оттуда:

— Мой папа в сто раз лучше дяди Гоги! И любит меня, не то, что ты! Мне мальчишки сказали во дворе, что он будет самым лучшим шахматистом! Он скоро приедет и привезет мне много подарков!

Лиза с ненавистью взглянула на храпящего в углу комнаты нового супруга и закрыла лицо руками.