Ее обнаженные плечи вздрогнули.

— Вот я какая, Вилл, — горько прошептала она. — Вы хотели разрушить мою драгоценную иллюзию. Вам показалась неубедительной моя игра в человеческую женщину, хотя, наверное, она не так уж плоха. Вам надо было увидеть то, что под покровом.

Устало она снова потянулась за шубкой.

— Вот вам я, — тихо сказал Эйприл. — Преследуемый враг человеческого рода. Мондрик был безжалостным охотником, хитро использовавшим все средства, чтобы выследить и уничтожить меня и таких, как я. Неужели вы будете обвинять меня в том, что я произнесла одно маленькое заклинание, чтобы спастись? Неужели вы будете обвинять меня за то, что оно подействовало?

Барби уже сделал движение, чтобы встать, но снова опустился на стул. Он встряхнулся, словно пытаясь сбросить с себя чары ее влажных глаз, сияющих волос и нежного голоса.

— Таких, как вы? Значит, вы не одна?

Теплота исчезла из ее глаз. Они опять сузились и потемнели, как у загнанного зверька. Девушка побледнела и ответила холодно и бесстрастно:

— Я совсем одна.

Барби нетерпеливо подался вперед.

— Мондрик говорил о «тайном враге». Вы считаете, он имел в виду ведьм?

Да.

— Вы знаете еще кого-нибудь из них?

Она все-таки помедлила с ответом. Темные глаза были непроницаемы. Напряженное лицо ничего не выражало.

— Нет, — она вздрогнула всем телом, и Барби понял, что девушка может расплакаться. Бесстрастным, неживым голосом она спросила: — Вы тоже должны меня преследовать?

— Извините, — сказал Барби, — но раз уж вы мне столько рассказали, то говорите до конца! Как я иначе могу судить? Он сжал углы стола. — Вы знаете, кого имел в виду Мондрик, говоря о пришествии Сына Ночи?

Ему показалось, что он заметил едва уловимую улыбку, слишком быстро промелькнувшую, чтобы можно было что-то понять. Ее роскошные плечи поднялись из открытого платья.

— Откуда мне знать? — сказала она. — Это все?

— Еще один вопрос — а потом идем ужинать. — Серые глаза Барби силились проникнуть за непроницаемый малахитовый блеск. — Вы знаете, на какие протеины у Мондрика была аллергия?

Ее усталая враждебность сменилась искренним недоумением.

— Аллергия? — озадаченно переспросила она. — Это что-то вроде сенной лихорадки и несварения желудка? Нет, конечно, не знаю. Послушайте, Вилл, я не знала Мондрика лично, только его работы. Я его и не видела ни разу до сегодняшнего дня