— Где она? — обратился Ле Брев к сопровождавшей нас женщине.

Та показала на коридор, в который я проник с другого конца, и мы двинулись по нему этакой процессией во главе с Ле Бревом. Когда мы завернули за угол и направились к комнате, где лежала старуха, я увидел, как задергались ноздри у инспектора. Опять ударил в нос тот запах, но не настолько сильный, как во время моего ночного визита, а более приглушенный, забитый моющими и дезинфицирующими средствами. Запах далеко не тот, который обрушился на меня.

— Здесь? — он указал на дверь, в которую я вошел ночью.

Женщина запротестовала:

— Но мадам спит.

— Это не важно, — отмахнулся он и резко повернул ручку. Мы вошли.

Кровать по-прежнему стояла в углу, старуха лежала под покрывалами, но простыни сменили и комнату вымыли. Постелены также свежие ковры, и исчез запах горелой бумаги. Испачканные пеплом доски пола заново отмыты и навощены. Комната представляла собой санитарно обработанный вариант той выгребной ямы, что я видел вчера, а старая женщина лежала очень тихо. Я слышал, как Эмма затаила дыхание.

Я прошел через комнату и уставился на кровать, на мгновение подумав, что, может, сюда подложили кого-то другого. Но нет, все то же старое лицо, с выступившими от старости голубыми венами, череп покрыт редкими волосами, огромные глазные яблоки прикрыты тонкими веками. Мадам Сульт лежала на спине, как статуя, охраняющая потолок, и только едва заметное колыхание груди говорило о том, что она жива.

Ле Брев встал, руки в боки.

— Ну?

— Вы не должны ее тревожить, — предупредила женщина.

— Заткнитесь. Где обувь?

— Какая обувь?

— Черт бы вас побрал, — взорвался я, — обувь моих детей!

Ее лицо было самым глупым лицом на свете, когда она ответила:

— Здесь нет никаких детей.

В полном отчаянии я стал исследовать комнату, выглядывая из окон, залезая в углы, осматривая единственное деревянное кресло, единственный комод, незажженный камин. Я постучал по трубам, и они гулко отозвались.

— Никаких детей? За последние три недели?

Она покачала головой:

— С тех пор как здесь живет мадам Сульт, детей здесь не было.