— Дорогая, все будет хорошо. И между нами тоже. Между нами двумя.

— Джим, что ты знаешь?

— Ничего, совершенно ничего, кроме того, что здесь что-то произошло… — Ее трясло, и я завернул ее плечи в одно из одеял. — Приляг.

— Нет.

Она присела на краешек кровати и обхватила голову руками.

— Эмма, ты замерзнешь.

— Джим, расскажи мне, что произошло здесь, в этом ужасном месте. Расскажи мне правду, Джим.

— Господи, Эмма, я сам хотел бы это знать.

Она поднялась с кровати и пошла к раковине, где оставила сумочку. Я смотрел на нее. Луна вышла из облаков, уже более полная и яркая. На фоне окна четко вырисовывался ее силуэт, освещенный лунным сиянием. Но я видел не ее волосы, залитые этим светом, а более светлые пепельные волосы другой женщины. Я вдруг увидел сходство, которое не замечал раньше, и понял, что́ я видел в Эстель.

— 30 —

— 30 —

— Эмма, подожди здесь! — крикнул я, опять набросил одеяло ей на плечи и усадил на кровать.

— Куда ты, Джим?

— К мадам Сульт.

Она не пыталась остановить меня. От волнения я покрылся испариной, она же стояла совершенно неподвижно.

— Я пойду тоже, — заявила она.

— Нет, дорогая, в другой раз. — Я подумал об этой странной комнате и о том, что может там произойти. — Подожди здесь. Это не займет много времени.

Прошлой ночью он пришел к мадам Сульт в этот же час, тот сумасшедший, которого они так и не нашли.

Я оставил Эмму при свете свечей и ринулся в коридор, вниз по скрипучей лестнице, к комнате мадам, и ничто теперь не могло остановить меня, ни темнота, ни пыль, ни чьи-либо колдовские уловки. Голая лампочка едва освещала ковер в коридоре, и я опять почувствовал запах: не совсем тот, что смердел прошлой ночью, но похожий — смешанный запах старой плоти и разложения, мочи и фекалий.

Свет, пробивавшийся из-под той же темной двери, бормотание и шуршание подсказали мне, что старуха проснулась. Я повернул ручку и вошел в комнату.