— Пройдемся, — предложил Клей, показывая в тот конец мола, где виднелась колонна Вашингтона.

— Давай, — согласился Мэл, пожав плечами. Ему было все равно. Вероятно, возле мистера Линкольна засада не планировалась.

— За тобой следили? — спросил Клей.

— Не думаю. Я полетел из Балтимора в Питсбург, оттуда — в аэропорт Рейгана, там взял такси. Вроде никого не заметил.

— Спунер и Луш?

— Да, ты их тоже знаешь?

— Эти ребята появлялись на моем горизонте несколько раз. — Клей и Мэл шли вдоль Зеркального пруда с южной стороны. Клей не собирался темнить. — Мэл, я знаю, как работают эти ребята. Они любят давить на свидетелей, прослушивать телефоны, собирать информацию с помощью всяких электронных штучек. Тебя просили надеть на себя микрофон?

— Да.

— И?

— Я послал их к черту.

— Спасибо.

— Клей, у меня очень хороший адвокат. Я рассказал ему все. По его мнению, ко мне претензий быть не может, поскольку я не проводил никаких операций с акциями. Ты, как я понимаю, проводил и наверняка теперь жалеешь об этом. Я получил доступ к конфиденциальной информации, но не воспользовался ею, так что я чист. Однако беда грянет, если мне придется отвечать на вопросы Большого жюри.

Дело еще не было передано в Большое жюри, но адвокат у Мэла, видимо, действительно был опытный. Первый раз за последние четыре часа Клей вздохнул свободнее.

— Продолжай, — осторожно сказал он. Из-за темных солнцезащитных очков он пристально следил за всеми, кто оказывался поблизости, руки были глубоко засунуты в карманы джинсов. Впрочем, если Мэл все рассказал федералам, зачем им подслушивать?

— Главный вопрос заключается в том, как они на меня вышли. Я никому не говорил, что читал этот доклад. Кто им сказал?

— Никто, Мэл.

— Трудно поверить.

— Клянусь. Зачем мне было кому-нибудь об этом говорить?

Они задержались на минуту, пропуская машины, идущие по Семнадцатой. Снова двинувшись в путь, взяли немного вправо, подальше от толпы. Мэл почти шепотом продолжал:

— Если я дам ложные показания перед Большим жюри, им придется попотеть, чтобы доказать твою вину. Но если меня уличат во лжи, то я сам попаду за решетку. Кто еще знает, что я видел доклад? — снова спросил он.