Клей окончательно убедился, что никаких микрофонов на приятеле нет и никто их не слушает. Мэл не стремился выжать из Клея информацию, он просто хотел, чтобы его успокоили.

— Мэл, твое имя нигде не фигурировало, — твердо сказал Клей. — Я передал тебе доклад… Ты ведь не делал копий, так?

— Так.

— Ты отдал мне его обратно. Я просмотрел, там не было ни одной твоей пометки. Мы с тобой просто несколько раз переговорили по телефону. Все свои суждения ты высказал исключительно устно.

— А как насчет других адвокатов, замешанных в деле?

— Доклад видели всего несколько человек. Они знают, что он был у меня до того, как я завел дело, знают, что меня консультировал врач, но понятия не имеют кто.

— Федералы могут заставить их свидетельствовать, что ты был знаком с докладом до того, как сыграл на понижение?

— Нет. Они могут попытаться, но эти люди — адвокаты, причем опытные адвокаты, Мэл. Их нелегко запугать. Сами они не сделали ничего плохого, к операциям с акциями отношения не имеют, так что они ничего не скажут. Здесь я надежно защищен.

— Ты в этом уверен? — с большим сомнением спросил Мэл.

— Абсолютно.

— Так что мне делать?

— Слушаться своего адвоката. Есть реальный шанс, что дело вообще не дойдет до Большого жюри. — Это было скорее заклинанием, чем фактом. — Если ты проявишь твердость, вероятно, все рассосется.

Некоторое время они шли молча. Колонна Вашингтона становилась все ближе.

— Если я получу повестку, — медленно произнес Мэл, — мне, пожалуй, снова нужно будет с тобой переговорить.

— Разумеется.

— Клей, я не собираюсь из-за этого садиться в тюрьму.

— Я тоже.

Они остановились в толпе, собравшейся возле памятника. Спеллинг сказал:

— Я исчезаю. До встречи. Хотя лучше бы тебе не иметь от меня новостей, они могут быть только плохими. — С этими словами он смешался с группой старшеклассников и исчез.

* * *