Когда Лукас Манн вошел в кабинет, стрелки настенных часов показывали пятнадцать минут девятого.

— Вы опоздали, — исполненным начальственной строгости голосом заметил Наджент.

Кто такой, в конце концов, этот заурядный крючкотвор против руководителя группы по исполнению приговора? Пусть занимается своими бумажками. За прошедшие сутки полковник значительно укрепился в своих амбициях.

— И что же? — снисходительно бросил Манн, остановившись перед столом.

Одет Наджент был в темно-оливковые, безукоризненно выглаженные брюки армейского образца и такого же цвета форменную рубашку с двумя карманами на груди. В разрезе воротничка ослепительно белел треугольник футболки, тяжелые черные ботинки сияли. Твердым шагом полковник приблизился к окну. Заместителя Филлипа Найфеха Манн ненавидел.

— У нас восемь дней, — сказал Наджент так, будто обстоятельство это было известно лишь ему одному.

— Разве? А мне казалось, девять.

Оба мужчины продолжали стоять.

— Среда не в счет. Рабочих дней всего восемь.

— Вам виднее.

Полковник сделал шаг к столу, медленно опустился на стул.

— Два момента. Первый — вот протокол процедуры казни. Подробнейший, в нем учтена каждая мелочь. С алфавитным указателем, комментариями и ссылками. Ознакомитесь и примете к исполнению.

Манн покосился на коричневый переплет.

— И второй. Начиная с этого момента мне будет необходим ежедневный отчет по статусу всех апелляций. Насколько я понимаю, пока никаких задержек не предвидится.

— Именно так, сэр.

— Отчет в письменном виде каждое утро, с зафиксированными малейшими переменами.

— Тогда вам потребуется нанять персонального юриста, сэр. Я не ваш подчиненный. Будь я проклят, если хоть раз пришлю записку к вашему утреннему кофе. Вы и так все узнаете, без бумажной волокиты.

Эти гражданские выскочки просто невыносимы. Как не хватает здесь железной армейской дисциплины! Самонадеянный адвокатишка.

— Хорошо. Соблаговолите изучить протокол.

Манн открыл кожаную обложку, перевернул несколько страниц.