– Френсис, я больше не буду повторять.
Раскольник поднял правую руку, в сжатом кулаке блестело что-то похожее на кувалду.
– Он занят.
Миссис Керриган обернулась. Рука Раскольника резко опустилась, и тяжеленный молот врезался ей в висок. Во все стороны брызнула кровь, заляпала фары внедорожника. Она еще продолжала двигаться – и так, в полуповороте, рухнула на асфальт, ударившись о него, как мешок с мокрым бельем в прачечной.
Лежала, стонала, правая рука дергалась, все еще сжимая пистолет.
И вроде бы не такая уже и крутая…
Я сделал шаг вперед:
– О’кей, это…
– «Так говорит Господь: производите суд и правду и спасайте обижаемого от руки притеснителя». – Процитировав пророка Иеремию, Макфи наступил ногой на руку, державшую пистолет, и повертел каблуком из стороны в сторону. Пистолет со стуком упал на асфальт. Он наклонился и поднял его. Покрутил в руках. Провел пальцами по стволу. Вздохнул. – Знаешь, никогда не мог понять, в чем привлекательность этой штуки. Обезличенный. Легкий. Дай трехлетнему мальчишке – и он убить сможет. Разве это правильно?
Миссис Керриган закашлялась, потом ее вырвало, потом она попыталась перевернуться на бок. С кончика носа капала кровь.
– Гннггххх…
Я, прихрамывая, подошел поближе, взвел пистолет:
– Так, никому не двигаться.
Раскольник схватил миссис Керриган за волосы, поставил на колени. Запрокинул ей голову вверх, чтобы она смотрела на него.
– Слушай внимательно, милая, потому что повторять я не буду.
Она плюнула в него, пенистым таким комком мокроты, с примесью красного.
– Я… я тебя… я тебя