Черри добавила в смесь муку, вылила готовое тесто в формы для коржей и поставила их в духовку. Удовлетворившись, она включила таймер. Пока торт пекся, она могла позволить себе отдохнуть двадцать минут. Ей нравилось просто сидеть на безупречном лимонно-желтом диване, в окружении кремово-золотых стен и представлять себя со стороны. Она добилась того уровня жизни, которым могла упиваться, и ей оставалось только тихо существовать в нем, и она уже пребывала в эйфории. Подумать только, что Лора чуть не помешала всему этому. Не сидеть бы ей на этом диване, не жить в этой квартире… Она не моргнув глазом чуть не уничтожила всю ее жизнь. И сейчас, если бы могла, помешала бы. Черри не собиралась позволять ей думать, что об нее можно вытирать ноги и помыкать ею. Когда она сказала, что покажет Лоре, каково это, когда кто-то растаптывает все, что тебе дорого, она не шутила. Только так Лора сможет понять, что чувствовала Черри. И, может быть, дважды задумается, прежде чем попытаться сделать это снова. Потому что в глубине души Черри боялась, что все это у нее снова отнимут.

Она прилегла и задержала взгляд на картине, которую купила Дэниелу в Сен-Тропе. Даже заклеив картину, ей не удалось вернуть первоначальный вид, который она имела до того, как Черри ее порезала, но это было ее лучшее капиталовложение. Скоро она отправится к матери и заберет оставшиеся вещи. До сих пор ей не хотелось этого делать, потому что она слишком хорошо проводила время. От большей части вещей она попросту избавится – старой Черри давным-давно не существовало. Но там были ее книги. Много-много коробок с книгами. Книги ни в чем не были виноваты. Они были порталом в будущее, в новую жизнь, и их она хотела оставить себе. Она все ждала, когда Венди позовет ее с Дэниелом в гости на чай, что придется бессрочно отложить. Застарелое чувство вины снова дало о себе знать, и не в первый раз она подумала, что если бы ее мама была так уж неправа, вряд ли бы Черри его испытывала.

Она лениво задумалась, как долго они с Дэниелом смогут просуществовать в своем идиллическом вакууме, пока не вмешается одна из их матерей. Насколько ей было известно, Лора так и не разговаривала с ним, и она лично устроила так, чтобы письма он не получил. Но Дэниел разговаривал с отцом. В четверг ей пришлось прятать свою радость, когда Дэниел сказал, что Говард ушел от Лоры. Вот и хорошо. Оказывается, он много лет ходил от нее налево к Марианне, как Черри и подозревала. Говард позвонил Дэниелу и сообщил вкратце, что они разводятся, но ему не о чем беспокоиться. Черри подержала его за руку в знак сочувствия, пока он пересказывал ей их разговор, и надеялась, что толчком послужило ее письмо. Ей пришлось хорошо потрудиться, чтобы наловчиться писать ее почерком. Насколько он гладкий? Лора что, никогда не отрывала ручки от бумаги? Были ли места, где нажим был слабее или сильнее? Потом Черри составила алфавит и тренировалась, тренировалась, тренировалась, пока не села писать письмо. Она рисковала только два раза: когда Говард не объявился в клубе во время ее расследования, как она и рассчитывала, и когда Марианна не узнала машину Дэниела, в чем Черри была сразу уверена, так как вряд ли та бывала у Кавендишей. А то, что Говард ее не заметил, было простой удачей. Дело оставалось только за тем, чтобы отправить письмо из отделения подальше от Челси и Кройдона. Черри выбрала центр города и заскочила в универмаг, где заодно приобрела и миксер. Как здорово, когда можно просто ходить по магазину и показывать пальцем, а кто-то потом организует все так, чтобы тебе доставили покупки домой, как будто ты хозяйка замка. Не нужно было даже выходить в Интернет и возиться с этим самой.