Энн-Мари сидела в гостиной и смотрела телевизор.

— Собирайся, — сказал я. — Мы переезжаем.

— Я обзвонила всех актеров, — сообщила она.

— Нам нужно ехать.

— Ты слышал, что я сказала?

— Ты позвонила всем?

— Да. Они придут в назначенное тобой время.

— Отлично. А теперь собирайся.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Я скажу тебе, когда мы сядем в машину, — ответил я.

Она не стала мне противоречить — как медсестра, с юмором реагирующая на капризы больного. Поскольку она у меня не жила, ей, конечно, не пришлось паковаться слишком долго. А меня волновал только пистолет.

Но все равно сборы заняли у меня почти час. Кончилось полным чемоданом одежды, большая часть которой могла мне понадобиться еще очень не скоро. В чемодан попали и другие предметы, которые люди обычно берут с собой в отпуск: будильник, бритвенные принадлежности, лекарства. Из сарая в саду я принес моток хорошей крепкой веревки. Все остальное, чего у меня не было, но что мне было необходимо, я намеревался купить.

Мы вынесли чемодан и сумки на улицу и погрузили их в багажник машины Энн-Мари.

Энн-Мари села за руль.

Возвращаясь к двери, чтобы запереть ее, я огляделся в поисках знакомых машин. Их рядом не было — по крайней мере на нашей улице.

Я запер входную дверь.

— Прежде чем мы поедем, — сказал я, усевшись на переднее пассажирское сиденье, — я хочу тебя предупредить, что, как мне кажется, за нами будет следовать другая машина и тебе придется оторваться от нее.

Энн-Мари откровенно оглянулась по сторонам.

— Не верти головой! — прошипел я.

— Пожалуйста, только не надо разговаривать со мной таким покровительственным тоном, — отреагировала она. — Что же мне тогда делать?