– Ты не сломишь меня, – рычу я, – я буду бороться.
– Думаешь, что будешь. Тебе кажется, что у тебя хватит сил.
– У меня хватит сил.
– У мертвых нет сил, Ариадна.
– Я не умру.
– Он умрет, – ледяным тоном сообщает фон Страттен. – Ты убьешь его, потому что решила, что отличаешься от других. Что ты особенная! Но я милосердна. И потому спрошу еще раз: ты согласна отдать душу Хозяину?
– Нет, – хриплю я, надвигаюсь на ведьму. – Я никогда не буду служить Люциферу. Потому что я – исклю…
Взмахом ладони она обрывает меня на полуслове:
– Доротея.
Я даже не оборачиваюсь. Слышу свист ветра, затем глухой удар. Уверена, это очередной трюк, уловка. Я смотрю в черные, бездонные глаза Меган фон Страттен и продолжаю улыбаться, чувствуя себя смелой, свободной, сильной. А затем мне становится холодно. Боль пронзает тело. Я растерянно смотрю вниз, хватаюсь за живот. Ладони заливает кровью.
– Ты такая, как все, – Меган фон Страттен равнодушно проходит мимо, оглушительно стуча каблуками. – Ты – не исключение.
Хватаю ртом воздух. Руки дрожат, в глазах стоят слезы. Я молчу. Нахожу в себе силы обернуться и вижу Мэттью, который, как и я, держится руками за туловище. Красное пятно расползается по его рубашке, кровь толстыми струями течет между пальцев, сомкнутых на животе, и внутри у меня все переворачивается.
Что я натворила?
– Нет, – срывается с моих губ, – она не блефовала, боже. Не блефовала!
Я пытаюсь сойти с места, я должна сойти с этого чертова места! Но я падаю, ударяясь скулой о ледяной кафель. Оглушительный звон заполняет голову, путая мысли, чувства, желания и воспоминания. Все плывет.
Я слышу крик и знаю, что он принадлежит человеку, к которому я стремилась, возможно, всю жизнь. Но он слишком далеко. Содрогаюсь от боли, кровь заполняет рот, слезы катятся из-под век, но я все равно вижу, как Мэттью опускается на колени, как его голова безвольно повисает и ветер играет густыми волосами. Он шепчет мое имя.
Я здесь, Мэтт! Тяну к нему руку. Окровавленная ладонь скользит по плитке, но так и не дотягивается до Мэтта. Он падает. А я чувствую, как разлетаюсь на куски, сгораю, превращаюсь в пепел, который без следа развеивает бушующий ветер.
Я плачу, трясусь, словно в конвульсиях, и тянусь к нему, тянусь, тянусь. Я должна прикоснуться к Мэтту до того, как закрою глаза!
Я должна, пожалуйста, я должна! Но этого не происходит… Наши пальцы застывают в нескольких сантиметрах друг от друга, и я проваливаюсь в темноту.