– Должно быть, вы спугнули их прежде, чем они успели что-то похитить.

От этих слов к ней вернулись все страхи.

– У вас есть какой-то привычный распорядок дня? Уезжаете на работу и возвращаетесь домой в одно и то же время?

– За последние несколько месяцев он изменился… Я работала в Рединге, а теперь почти каждый день добираюсь до Лондона.

– В какое время вы возвращаетесь домой?

– Обычно между восемью и девятью часами.

– А сегодня вечером?

Она оцепенела:

– Пораньше… примерно в половине седьмого.

Полицейский кивнул:

– Этим все и объясняется. Вы в последнее время не замечали поблизости каких-то незнакомых машин? Может, они стояли на главной дороге?

– Нет.

– Может, вам стоит поговорить с офицером из отдела профилактики. Если вы позвоните в Главное управление в Рединге, вас соединят. Ваш дом стоит на отшибе, и при такой изолированности он очень уязвим.

– Это всего лишь маленький коттедж… и я не думаю, что он может представлять большой интерес для взломщика.

Подбирая слова, он долго смотрел на нее.

– Для вас, мэм, это всего лишь скромный коттедж, но для других людей может быть сущим дворцом.

Она грустно улыбнулась:

– Прошу прощения. Да, наверно, вы правы.

В гостиной пахло свежим воском для полировки – результат работы Алисы. Все оставалось на своих местах. И тут Монти вдруг обратила внимание на своего каучуконоса, стоявшего в дальнем углу у окна. Последние пару лет он выбрасывал цветы и вырос до четырех футов. Но теперь, похоже, умер: листья стали коричневыми и пожухли по краям, а стебель согнулся.

Ее взгляд упал на пуансеттию, которая еще вчера была усыпана соцветиями. Но и ее цветы потемнели, съежились, и видно было, что растение больше не жилец. Изумившись, она посмотрела на свою пальму и аспидистру. Та же история.