Билл Ганн сидел на одном из резных стульев черного дерева перед столом доктора Винсента Кроу. Он закинул ногу на ногу, чтобы лучше изучить круглую черную отметину на носке своих модных туфель, оставленную взбешенной Никки. Размерами она была с пулевую пробоину. Никки оставила ее как оценку его появления на три часа позже обещанного времени. Один резкий удар острым, как стилет, каблучком – и она удалилась в ночь.

У него чертовски болела нога, а выражение лица исполнительного директора, который смотрел на него поверх стеклянных глаз лягушки из папье-маше, не сулило ничего хорошего. Их встреча раз за разом прерывалась тремя телефонными звонками, и они успели обменяться только общими словами.

– Как вы ухитрились так топорно сработать, майор Ганн? Ведь ваши люди, конечно же, в состоянии справиться с замками и, не оставляя следов, проникнуть в изолированный дом, не имеющий защиты?

– Да, сэр, без сомнения. Но их застигли врасплох – обычно она приезжает домой между без пятнадцати восемь и половиной девятого. А в этот раз по какой-то причине оказалась дома в половине седьмого. Моим людям пришлось ждать и когда уйдет ее домработница, и когда стемнеет…

– Когда стемнеет? – ехидно переспросил Кроу. – Почему бы им не объявить о своем появлении военным оркестром и фейерверком?

– Редкостное невезение, сэр. Ее раннее возвращение спутало все планы.

– Ах, им спутало планы? Вот как? Вы представляете себе размер урона, если бы она выяснила источник этих действий, источник взлома?

Ганн кивнул.

– И может, вы будете настолько любезны, майор Ганн, что просветите меня – почему у вас вообще возникла потребность вламываться в дом мисс Баннерман? Ведь, предполагаю, вы могли раздобыть то, в чем нуждались, куда с меньшими усилиями и с меньшим риском?

– Меня смущал разговор, который у нее состоялся с Силсом… мы смогли записать лишь часть его, – сказал Ганн. – Мы также знали, что у нее была встреча с этой Зандрой Уоллертон, журналисткой из «Темз-Уолли газетт», и я чувствовал, насколько важно установить, не достались ли ей кое-какие документы. В ее кабинете ничего не хранилось, по логике вещей следующим местом был дом…

– Послушайте, майор. Доктор Баннерман играет важнейшую роль в нашей программе генетических исследований, а его дочь имеет для него неоценимое значение. Она в буквальном смысле слова управляет его жизнью, и она – единственный человек, которого он слушается. Если бы не ее влияние, мы никогда не убедили бы его присоединиться к нам.

– Понимаю, сэр.

– В мире больше нет никого с таким точным знанием вопросов генной терапии, которые нам нужны для «Медичи». Если мы потеряем его, то, значит, потеряем не меньше десятилетия на этом проекте. – Кроу вскинул брови. – Надеюсь, вы это понимаете?