– Боже мой, – прошептала она.

– Когда мне было восемь лет, – продолжил Коннор, – мать усадила меня в машину и сказала, что мы должны немедленно ехать к папе, потому что он в большой беде. Она гнала как сумасшедшая и бросила машину там, где мы сейчас стоим… помню, что это был старый белый «плимут». – Его голос окреп, и он перевел дыхание, после чего снова посмотрел наверх. – Он упал из этого окна, из окна одиннадцатого этажа. Мне казалось, что я смотрю на полет птицы. Так мне сначала показалось – летела крупная птица. Затем она ударилась о землю, голова откинулась, и я увидел, что это был мой отец. На лице у него было выражение, которое я никогда не забуду. Ни одно человеческое существо не могло бы его забыть.

Загадки, связанные с Коннором, которые так мучили Монти, внезапно разрешились, казалось, на душе стало легче, но она была потрясена. Какое горе, какая печаль…

– Мы поднялись в его кабинет. То, что мы там увидели… в это было невозможно поверить. Словно пронесся ураган: все лампы были разбиты, повсюду валялись бумаги… именно повсюду. Стены были в брызгах, часы висели на проводочке. И тем не менее никто ничего не услышал. – Теперь он обращался к Монти. – Мы с тобой знаем, что есть вещи, которые не могут произойти… и тем не менее они происходят. Ты их видела своими глазами.

Кивнув, она сглотнула комок в горле. Как нельзя некстати по асфальту скользнула тень птицы. Монти дернулась, словно получила в грудь удар током.

– Всю жизнь я хотел узнать, что же на самом деле случилось с моим отцом, – сказал Коннор. – И найти того, кто отвечал за это. Может, теперь ты сможешь понять, что привело меня в «Бендикс Шер».

102

102

Лондон. Среда, 7 декабря 1994 года

После того как эта Баннерман в 1:48 ночи позвонила Левайну, все контакты с ней прервались.

Воротник проклятой мягкой рубашки, которую в эти дни он носил по настоянию Никки, вечно доставлял ему проблемы – она не была предназначена под галстуки. Испытывая раздражение, он запустил пальцы под воротник и попытался расправить его. Потом он снова посмотрел на сообщение на экране, которое прочел лишь до половины, но был слишком занят, чтобы усвоить его.

Монтана Баннерман исчезла, и ему категорически не нравилось, что теперь эта хитрая маленькая сучка предоставлена самой себе. И одному Богу известно, кто, черт побери, будет следующим ее собеседником. Он посмотрел на часы на экране: 20:32. Никки, скорее всего, опять попытается его оттрахать, но сейчас эта опасность находится в самом низу шкалы приоритетов. В Вашингтоне сейчас половина третьего дня, и, по данным Макласки, Моллой все еще на встрече в Патентном бюро США.