Если между ними что-то пойдет не так, что помешает ему найти ей замену? А между ними наверняка все пойдет не так. У них совершенно разные взгляды на самые разные вещи, и особенно на ее работу, которую она всей душой любила. К тому же он страдал легкой мизогинией, которую даже не замечал в себе. Он любил Аляску, он никогда отсюда не уедет. Она же, в отличие от него, всегда останется здесь чужой. Сделай она его чем-то большим, нежели временный любовник, куда это ее приведет? И чем это закончится?

— Ты идешь? — Он постучал в дверь.

Эвелин вытерла с лица воду.

— Да. Уже выхожу.

23

23

Я бы и хотел остановиться, но не мог. Я не знал иного счастья или удовольствия.

Приехав утром в Ганноверский дом, Эвелин пожалела, что не прислушалась к совету Амарока и не осталась дома. Первым делом она надеялась поговорить с Гленном, поблагодарить его за пирожное и попросить его и дальше держать ухо востро — вдруг он услышит что-нибудь про подделанный приказ. Она бы тотчас пригласила его к себе в кабинет, но Пенни сообщила ей, что ее ждут в конференц-зале.

Кроме Стейси Уилхайм, которая все еще была на больничном, ее ждала вся их команда — все три психолога и конечно Фицпатрик. Он расхаживал перед учебной доской, в то время как остальные расположились вокруг стола и пили кофе. В центре стола стояла тарелка с пончиками. Поскольку к последним никто даже не притронулся, все свидетельствовало о том, что это не обычное совещание.

Эвелин подумала про ключ, который она стащила у уборщиков. Как только Амарок в первый раз вышел из машины, чтобы откопать из снега колеса, она выбросила его в сугроб. К тому времени, когда наступит весна и растает снег, никто не сможет сказать, от какой двери этот ключ. Если его вообще найдут. Тем не менее она опасалась, что Фицпатрик в курсе ее изысканий. Хотя, сделав копии документов, она аккуратно их сложила, а папку вернула на место, он каким-то внутренним чутьем знал, что она побывала в его кабинете.

Если это так, она сообщит, что, собственно, нашла. Никто не давал Фицпатрику права собирать на нее досье. При мысли о том, что он тайком это делал, ей стало не по себе. Перед тем как утром уехать от Амарока, она еще раз пересмотрела все документы. Помимо тех сведений о ней, на какие она обратила внимание накануне, он записывал все, что она когда-либо говорила про Джаспера. В папке даже имелось его фото из их школьного альбома!

Коллеги вяло поздоровались с ней, однако никто не вскочил с места, чтобы обвинить ее в незаконном вторжении в кабинет Тима. Спасибо и на этом. Судя по тому, как Рассел Джонс посмотрел на нее и поспешил отвернуться, Эвелин сделала вывод, что речь скорее пойдет об Энтони Гарза и Хьюго Эвански и об обвинении в адрес Фицпатрика с ее стороны. Расс наверняка вел бы себя смелее, располагай он свежим поводом для праведного гнева, какой лелеял в себе Фицпатрик.