Ее ответ его не убедил. Он наставил на нее пистолет.

— Я жду.

— Чего?

— Кого. Один мой приятель в тюрьме должен отпроситься с работы и принести мне денег. А они мне нужны позарез. Куда я без них денусь? — Он покосился на содержимое ее сумочки, которое рассыпалось по полу. Не спуская с Эвелин дула пистолета, Гленн присел на корточки и принялся рыться в ее бумажнике.

У Эвелин болело бедро. А также запястье, которое он вывернул, отнимая у нее пистолет. Оттолкнувшись здоровой ногой, она быстро перебежала к стене, чтобы на нее опереться, а заодно увеличить расстояние между ними. Впрочем, пять футов — плохая защита от пули.

— Гленн, сводничество, которым занимался ты, Куш и Петровски, не влечет строгого наказания. Если на твоей совести больше ничего нет, тебе в самом худшем случае светят лишь несколько месяцев за решеткой.

Перерыв ее сумочку, Уиткомб положил в карман деньги.

— Пятьдесят баксов? И это все?

Эвелин прильнула затылком к стене, сделав вид, что признает поражение. Пусть тешит себя тем, что одержал над ней победу, а она тем временем постарается что-то придумать.

— Там есть моя карточка.

— Зачем мне она? По ней меня могут вычислить.

Эвелин проигнорировала его жалобу.

— Гленн, скажи честно, зачем ты все это делаешь?

— Я не думал, что все пойдет наперекосяк, уж поверь мне. Даже представить не мог, чем все обернется!

— Тогда не давай событиям опережать тебя. Думай!

— Поздно думать. То, что я заварил, уже не остановить.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он снова засунул в сумочку ее компактную пудру и бумажник.

— То, что в руки им я не дамся. Я отлично знаю, что такое тюрьма, и не собираюсь провести остаток моих дней за решеткой!