— А почему бы и нет? — ответил Бламон и швырнул ему свое оружие. А сам повернулся к верстаку обойщика в поисках какого-нибудь другого интересного инструмента для продолжения «игры».

Качок с кривой улыбкой подскочил к Данфи.

— Ну, что предпочитаешь? — спросил он.

Данфи сделал глубокий вдох и отвернулся. Что бы он ни говорил, они все равно замучают его до смерти. В мольбах и проклятиях не было никакого смысла. Что бы он ни сказал, боль от этого не станет меньше. Поэтому он решил молчать, а руки его продолжали трудиться, развязывая узлы.

Качок внимательно рассматривал инструмент, которым сейчас собирался воспользоваться. Затем повернулся к Бламону.

— А ты не позволишь мне пригвоздить его couilles[75] к стулу? — спросил он.

Бламон захихикал.

— По мне, можешь его хоть к потолку прибить, если хочешь, лишь бы он не сдох, — ответил корсиканец.

— Eh, bien,[76] — отозвался Качок и повернулся к Данфи.

В это мгновение с неожиданностью сигнала пожарной тревоги включился воздушный компрессор. Гул пневматического мотора заполнил помещение. Качок вздрогнул и обернулся. Джек воспользовался его растерянностью и нанес ему внезапный удар под коленную чашечку.

Данфи был поражен не меньше Качка. Все получилось как-то само собой, он не планировал никакого нападения. Удар был чисто рефлекторный, какой-то суицидальный жест, наверное. Как бы то ни было, Качок с воем согнулся и отскочил, а затем стал беспорядочно палить из пневматического молотка.

Шшшшунк! Шшшшунк! Шшшшунк!

Первые три гвоздя пролетели мимо Джека и вонзились в стену у него за спиной, но четвертый угодил ему в правый бок. Боль была настолько внезапной и сильной, что он не смог удержаться на стуле и рухнул на пол. Следующий гвоздь едва не попал Данфи в лицо, пролетев в сантиметре от него, шестой разорвал пятку, а седьмой впился в локоть. Тут уже Бламон начал орать на Качка, приказывая ему прекратить стрельбу, но тот смог остановиться, только когда выключился компрессор.

Француз потер колено и выругался, а Бламон снова усадил Джека на стул.

— Ты мог его убить, — жалобным голосом произнес корсиканец.

Данфи со своей стороны из последних сил сопротивлялся мощному желанию тела сдаться и больше ни на что не реагировать. Он ощущал, как оно постепенно теряет чувствительность, как холодеют конечности и куда-то уходит боль. С полнейшим равнодушием он пришел к выводу, что впадает в состояние шока и что, видимо, скоро умрет, даже не осознав этого.

С тихим глухим стоном он попытался вернуть ощущение боли, по очереди вспоминая о каждом гвозде, что вонзились в его тело: вначале о том, который попал в ступню, затем о тех, которые поразили его в локоть, бок и бедро. В конце концов Джек задался вопросом, остался ли хоть один участок у него в теле, который не был бы источником жуткой, нестерпимой боли, и с ужасом подумал, что если таковой и остался, то вскоре он станет новой мишенью.