Мы сидим на диване. Дэвид, нахмурившись, смотрит на меня. Я чувствую себя опустошенным. Он не сказал ни слова. Понятия не имею, что он думает. Он протягивает мне стакан воды. В стакан попала пылинка. Она плавает по поверхности воды. Может, это кусочек чьей‐то кожи. Я все равно выпиваю воду залпом. Мне больно глотать.

– Когда… – наконец говорит Дэвид, разглядывая свои ногти. Кожа вокруг ногтей содрана, изгрызена. Когда это успело произойти? У Дэвида всегда безупречные ногти. Это один из его пунктиков, над которыми вечно смеется Салли.

– Когда что?

– Как давно ты думаешь так… – говорит он и снова замолкает, – о Розе?

«Черт, – стучит у меня в голове. – Он мне не верит». Я откидываюсь на спинку дивана, вытираю глаза. В горле словно огонь горит. Я все сказал. Не знаю, что я могу еще сказать.

– Ты устал, – говорит Дэвид. – Давай все обсудим позже.

Я качаю головой. Мы должны все обсудить сейчас. Мы обсудим это сейчас, или… не знаю… или я снова заору и не перестану орать, пока мы не решим эту проблему.

– Ты мне не веришь. – Не ожидал, что сумею сказать это так твердо.

– Конечно, верю. – Голос Дэвида звучит очень уверенно. – Я всегда тебе верю, Че.

– Но не всегда слушаешь.

Он разводит руками, словно говоря: «Что правда, то правда».

– Как давно ты думаешь, что с ней что‐то не так?

– Очень давно. Но я не сразу попытался сказать вам об этом. Меня добила история с морской свинкой, а теперь еще это. Она едва не убила Сеймон! Ты мне веришь?

Дэвид слегка двигает головой. Кивает. Кажется. А может, и нет.

– Я начал вести дневник, записывал все странные поступки, которые она совершала. Хотел понять, не выдумываю ли я все это. Потом она стала со мной откровенничать. Она знала, что я знаю.

Этот монолог меня уже порядком утомил.

– Помнишь, как она убивала насекомых? Вы еще повели ее к врачу? Тогда я взял с нее обещание никого не убивать. И она перестала. Пока не нашла лазейку: морскую свинку убила Апинья. А теперь она воспользовалась тем, что у Сеймон аллергия. Роза смеялась, Дэвид. И тогда, и сейчас. Смеялась.