Майя смотрит на свои руки.

– Это точно придумала не Сеймон, – говорит Лейлани. – Она всегда носит перчатки. Она жутко боится арахиса.

Я умираю от голода.

– Ничего, если я закажу поесть? Я еще не завтракал. – Мы ведь собирались позавтракать вместе.

Лейлани кивает. Я заказываю большой завтрак. Они с Майей просят принести хлопья и фрукты.

– Я все время предупреждаю Сеймон насчет Розы, – говорит Лейлани. – Я предупреждала ее еще до того, как ты мне все рассказал. Я не сказала ей, что Роза – психопатка, но она знает и про морскую свинку, и про жуткие вещи, которые говорила Роза. Но Сеймон мне не верит. Она говорит, что я ревную. Она сказала: «Я люблю тебя. Я люблю Майю. Но Роза – моя лучшая подруга. Она меня понимает».

– Тьфу. – Я живо представляю себе, как Роза говорит Сеймон: «Ты меня понимаешь», точно так же, как она говорит это мне.

– Майя теперь спит в моей комнате.

– Хорошо. Вы с Сеймон до сих пор не разговариваете? Майя опускает голову:

– Сеймон со мной не разговаривает. А Роза разговаривает. Но лучше бы она ко мне вообще не подходила.

– Никогда не оставайся с ней наедине. Сеймон не считается. Звони мне, если тебе покажется, что Роза может что‐то натворить. У тебя есть мой номер?

Майя кивает.

– Не могу поверить, что она хотела убить Сеймон, – говорит Лейлани. – Они подруги. Зачем ей ее убивать?

– Не думаю, что она этого хотела, – говорю я. – У нее в руке был инжектор. Со снятым колпачком.

– Значит, она собиралась сделать ей укол. Именно это и говорит Роза. Говорит, что она впала в ступор.

– Она не впала в ступор. Она смеялась.

Майя съеживается и от этого кажется совсем крошкой. – Я не думаю, что Роза собиралась ее убить. Я думаю, она с восторгом наблюдала за тем, как у Сеймон синело лицо. Ей хотелось узнать, что может произойти. Поэтому‐то она и заставила Сеймон съесть арахисовое масло. Я думаю, Сеймон на это согласилась, но Роза не хотела, чтобы она умерла.