– Убежать бы отсюда, – Кудрявцев заговорщически склонился к медсестре, – пока не поздно.

В этот момент на пороге ресторана появилась троица мужчин кавказской наружности. Двое задержались у входа, а самый крупный и, очевидно, главный в троице направился к столику медиков.

– Поздно, – хмуро сказал Кудрявцев, и Рита внутренне сжалась.

«Ну вот и сходила на свидание», – подумала она.

– Привет светилам медицины, – развязно бросил кавказец.

– Здравствуй, Ибрагим, – вежливо приветствовал его Кудрявцев.

– Коньячком балуемся?

– Есть такое…

Кавказец покрутил в волосатых лапах бутылку, присвистнул и наполнил рюмку Риты. Подхватил ее двумя пальцами.

– Выпьем, Ярослав Дмитрич?

Нервный тик дернул щеку Кудрявцева, но голос не выдал волнения:

– Отчего не выпить с хорошим человеком?

Он протянул рюмку Ибрагиму. Кавказец покачал головой:

– На поминках не чокаются.

– Поминках?

– Ага. Кореша твоего, Разбоя, вчера убили. Ему глаз здоровый вырвали и в пустую глазницу затолкали. Права моя матушка – в страшном мы государстве живем.

Кудрявцев выглядел шокированным. Он потер веки, словно прогонял наваждение, медленно поднес рюмку ко рту и залпом осушил.

– Мельчают «минотавры», мельчают, – Ибрагим понюхал коньяк и отставил рюмку, не пригубив.

Повернулся к Рите. Все это время девушка сидела, сосредоточившись на тарелке, считая бегающих вдоль позвоночника муравьев.

– Красивая баба, – похвалил кавказец. – Кабы ты и друзей выбирал с умом. Ладно, Айболит, живи.