– Не вижу ничего пафосного, Михаил. Что с твоим пальцем?

– Поцарапался о гвоздь.

– А нечего лазить по антресолям. Дай я посмотрю.

– Мне шестьдесят, мам. Я взрослый человек.

– Взрослые люди не говорят с мертвыми, Михаил.

– Не подкопаешься.

Он влетел в гостиную. Письменный стол скрылся под горой ксерокопий, книг и папок.

– Что это ты устроил, сын?

– Помнишь, лет пять назад я планировал издать брошюру о Свяжено?

– Откуда? Я умерла раньше.

– Ну вот. Я планировал издать брошюру о нашем поселке. Друзья из Москвы…

– У тебя есть друзья? – в голосе зазвучала ирония.

– У меня есть друзья, – утвердительно сказал Веретенников. – И их было бы больше, дай ты мне хоть каплю свободы.

– Вы поглядите! Свободы сеятель пустынный.

Мама сорок лет проработала в той же школе, что и Веретенников. До должности директора была учителем русской литературы. Веретенников знал, что школьники и коллеги ее на дух не переносили.

– Так вот, – он возложил ладони на бумаги. – Друзья распечатали для меня документы, касающиеся Свяжено. С конца пятнадцатого века по наши дни.

– Скукотища.

– Не скажи, мам. Есть уникальные материалы. Я пытаюсь нарыть один протокол. Он бы пролил свет на творящиеся тут странности.

– Странности? Ты про вчерашний сон?

– Я не спал.