«Боже, они подбираются к форточке!»

Майк закричал, зовя маму и отца. Потом бросился вперед и стукнул битой по верхней перекладине рамы, опуская ее и стараясь прижать как можно плотнее. Руки и пальцы – они перетекли уже на целый ярд – шарили по раме в поисках щели.

Майк услышал голос матери, недовольный стон отца, встающего с кровати. Что-то громко спросила с лестничной площадки Пег, Кетлин заплакала. Отец сердито заворчал и стал спускаться, Майк услышал шлепанье босых ног в холле.

Пальцы Солдата и его лицо отодвинулись от стекла, протекли обратно через сетку и снова сформировали подобие человеческой фигуры – как будто кто-то вдруг с бешеной скоростью прокрутил в обратном направлении кинопленку. Майк закричал, выронил биту и кинулся вперед, чтобы прижать еще крепче раму. По пути он смахнул со столика лампу. Фитиль бешено задрожал, стекло треснуло, но лампа, к счастью, не опрокинулась, а встала на полу вертикально, и Майк успел подхватить ее, прежде чем керосин расплескался на ковер. Слава богу, пожара не случилось.

В ту же секунду, когда на пороге комнаты возник отец, силуэт в окне исчез. Он удалялся, держа руки ровно по швам, и так плавно, будто ехал на тележке.

– Что за дьявол! – закричал Джонатан О’Рурк.

Его жена кинулась к Мемо, которая лежала, болезненно моргая от яркого света.

– Ты видел его? – воскликнул Майк, подняв лампу с пола и не замечая, что держит ее в опасной близости от ветхих занавесей.

Отец глянул на разбитую лампу, на сдвинутый с места стол, захлопнутое окно и валяющуюся на полу биту.

– Черт его возьми, это зашло слишком далеко. – Он отдернул занавеску так резко, что карниз сорвался с гвоздя и рухнул вниз. В черном прямоугольнике окна были только ночь и дождь, поливающий листья деревьев. – Но там никого нет, черт подери.

Майк перевел взгляд на мать:

– Он пытался войти.

Отец рывком поднял раму окна. Налетевший порыв свежего ветра был даже приятен после удушливого запаха керосина и жара, вызванного страхом. Тяжелая ладонь отца шлепнула по подоконнику.

– Но здесь задвижка на раме с сеткой. Как он мог проникнуть к стеклу? – Отец смотрел на Майка, будто его единственный сын на глазах сходил с ума. – Что, это… этот солдат пытался порвать сетку? Но я бы услышал шум.

Теперь, когда в комнате горел яркий свет, Майк прикрутил фитиль у лампы и трясущимися руками поставил ее на стол.

– Нет, он протек через нее…

И он замолчал, осознав, как глупо это звучит.

Мама подошла и прикоснулась к его лбу. Обняла за плечи:

– У тебя горит лоб, детка. Ты заболел.

Майк чувствовал, как его бьет озноб. Комната кружилась перед глазами, а сердце колотилось как бешеное. Он постарался взять себя в руки и как мог спокойнее посмотрел отцу в глаза: