– Да что?! – не выдержал матвеевский сосед.

– Так за… – мужичонка осекся, крякнул, набрал воздуху в грудь и на одном выдохе выпалил: – Завод невредимый стоит, вот что!

– Допился? Или головой шибко ударился?! – завозмущались жители, которые сами только что оттуда пришли. – Мы там были перед тобой! Он весь трещинами покрыт! Что, по-твоему, за пять минут его починили?!

– Сами вы ослепли, раз ни хрена не видели! Смотайтесь еще раз да убедитесь! Зенки протрите только для начала!

Выдвинулись все, кто был в доме, включая хозяев. Пробурили недолговечную тропку в размытом черном песке, который тут же слипся вновь и перекрыл путь; прошли по желтому берегу озера, омытому красными водами; миновали голое поле, усеянное обломками после взрыва, да уткнулись в целехонькое темно-серое здание, извергающее столпы дыма. Стены были гладкие и ровные, как раньше, и трещины угадывались лишь по белым полоскам, напоминающим шрамы на живом теле.

Рыжие будки торчали из земли на своих местах, и пар улетучился. Ограждение только стояло покосившееся, с вырванными кусками и опрокинутыми плитами, но до ограждения дела никому не было.

– Чертовщина какая-то, – прозвучало в толпе недоуменно. – Ей-богу, чертовщина. Не могли так быстро залатать.

– Будто само срослось, – с ужасом сказал кто-то еще.

Шалый всю дорогу плелся последним, вяло размахивая руками. На неприступный завод он таращился, как полоумный, а в голове у него понемногу назревала мысль – недобрая, впитавшая в себя всю ярость, копившуюся в нем годами.

Долго Бориска стоял, не шелохнувшись, будто оберегал и лелеял свою мысль, пока та не взрастет окончательно и не даст плоды, и наконец выдал:

– Это Радлов всё. Надо его… убить.

Некоторые из пришедших засмеялись. Матвеевский сосед громко произнес:

– Ты головой вообще думаешь? Или она только, чтоб водяру внутрь вливать? Какой, на хрен, Радлов, коли трещины за каких-то пять минут пропали! Ни Радлов бы не успел, ни все рабочие вместе со свой чудо-техникой.

– Может, и вовсе мы зря на него осерчали? – спросил седовласый старик. – Мужик вроде хороший, а мы… нет, навряд ли он тут всем заправляет!

– А кто тогда?! – заорал Шалый, чувствуя, как теряет власть.

– А я ж почем знаю? Херня какая-то творится! Только это явно не человеческих рук дело, – старик пожал плечами и обратился к остальным: – Пошли отсюда. Правильно говорят – с Бориской Шалым связываться нельзя. Будем думать, как выживать.

Он развернулся и пошел прочь. Люди потянулись за ним, кто-то сразу, кто-то после неуверенной паузы на раздумья.

В итоге у здания осталось человек восемь вместе с Бориской, рябым, Ленкой и ее мужем.