Она поспешила в душную маленькую комнату и вернулась со стаканом, содержимое которого мистер Тарн проглотил залпом.

Лицо его постепенно приняло нормальную окраску, и он принужденно улыбнулся.

— Ты виновата, — проворчал он, стараясь принять шутливый тон. — В моем возрасте человек не может сделать предложение в такой ранний час и не почувствовать последствий, а? Должно быть, я немного стар для ухаживания. Подумай о моем предложении, Эльза. Я был тебе хорошим другом…

— Вы хотите, чтобы я читала дальше?

Он жестом остановил ее.

— Чепуха! Газетная утка! Эти господа всегда гонятся за сенсациями. Они живут ими.

Он с усилием встал с места.

— Я увижу тебя в конторе. Обдумай, как следует, Эльза…

Дверь в кабинет захлопнулась за ним. Он еще сидел, запершись в своей комнате, когда Эльза села в шедший на восток Лондона автобус, который довозил ее почти до дверей «Корпорации Эмери».

Глава 2

Торговый дом «Эмери и Эмери» стоит там же, где он стоял в те дни, когда его основатель выстроил своих учеников и клерков, чтобы тушить «Большой Лондонский Пожар». Так что, когда пожар догорел, старый покосившийся дом один возвышался среди почерневших развалин Вуд–стрит. С годами пришли улучшения, требовательный городской совет Сити настоял на некоторых архитектурных изменениях, но на вид здание торгового дома Эмери оставалось таким же, каким оно было в те дни, когда «Мэйфлоуэр» вышел из Плимутской гавани и едва не потопил «Плэзант Эндевор», первое из судов братьев Эмери, совершавших рейсы в Восточную Индию.

Столетия видели много превратностей в судьбах фирмы. В один прекрасный вечер в эпоху Регентства, один из Эмери проиграл в кости свой торговый флот, позже другой Эмери отвоевал назад его стоимость в виде чайной торговли, но дом с узким фасадом, с его неровными полами, с его забавными маленькими шкафчиками и прессами, низкими потолками и извилистыми лестницами устоял против времени.

Над толстыми окнами из зеленого стекла, пропускавшими свет, но искажавшими изображение, полинялая вывеска «Эмери и Эмери, судовладельцы и импортеры» была выведена теми же самыми буквами, которые один из Эмери выбрал в тот день, когда Георг Третий ушел на покой.

Эльза за своим потертым письменным столом в это весеннее утро казалась столь же неуместной в этой мрачной обстановке, как и маленький букетик ландышей, который она поставила в дешевую стеклянную вазочку рядом с пишущей машинкой.

Эльза была стройная, статная девушка с чуть поднятым кверху подбородком, прямым носом, большими вопрошающими глазами и копной вьющихся золотых волос.